Смазанный какой-то мазью, ствол на удивление мягко скользил внутри неё. Ошеломленная Эльнара тонко чувствовала каждое его движение, доставлявшее ей невероятное наслаждение: он то устремлялся впёред, словно пущенная твёрдою рукою стрела; то внезапно отклонялся в сторону, как корабль, неожиданно решивший сменить свой курс; потом начинал быстро вращаться, подобно деревянному черпаку, которым кочевники взбалтывают напиток из верблюжьего молока «шуат», и вновь неторопливо и свободно скользил. В воображении Эли опять предстала серебристая рыба, большая, гладкая, мелко подрагивающая.
И вдруг, небрежно махнув хвостиком, рыба исчезла, а на её месте оказался огромный, тускло – сверкающий меч с большими широкими ножнами. Он входил в неё такими сильными и глубокими ударами, что она, наверное, не удивилась бы, если бы его кончик вышел из её гортани, издававшей столь громкие сладострастные стоны, что девушке пришлось вцепиться зубами в покрывало, дабы приглушить собственные крики. Последний, решающий удар оказался настолько впечатляющим, что у Эльнары подкосились коленки и, обливаясь светлыми слезами счастья, она рухнула ниц, увлекая за собой своего, не менее счастливого, возлюбленного.
Так произошло приобщение юной красавицы из Архота к великому таинству любви, и с того знаменательного дня непосредственная в своих чувствах Эли всякий раз с нетерпением ожидала ночи, чтобы полностью отдаться во власть всепоглощающей головокружительной страсти.
Прошел месяц. Эльнара буквально парила на крыльях счастья. Будучи по своей природе очень благодарным человеком, она хотела сделать для любимого что-нибудь особенное. Долго ломала голову и, наконец, решилась.
Стоял тёплый осенний вечер, навевавший самые романтические мысли и желания. Донельзя взволнованная своим решением, Эли переоделась в платье, захваченное ею из отчего дома, – свадебный наряд покойной матери. Голубое атласное платье, обшитое по краю рукавов и подола тонким жемчугом, сидело на ней, как влитое, туго обтягивая её маленькую округлую грудь, тонкую талию и стройные соблазнительные бёдра. Чуть выше колен оно расширялось, ниспадая равномерными складками и слегка приоткрывая носочки изумительных изящных туфелек. Не привыкшая скрывать лицо, гордая дочь степей немного поколебалась, но, выдерживая наряд в едином духе, всё же накинула на свой роскошный чёрный волос лёгкое персидское покрывало цвета утреннего неба. Прекрасное жемчужное ожерелье обвило дивную тонкую шею.
Кокетливо улыбнувшись своему отражению в висевшем между окнами большом зеркале, девушка немного покружилась по комнате, а затем, целомудренно прижав коленки друг к дружке, скромно присела на краешек обитого розовым бархатом дивана в ожидании любимого. Дочь лекаря Пехлибея, и сама не представляла, как она сейчас необыкновенно хороша!
За окном забрезжил рассвет, когда прикорнувшая на диване Эльнара услышала, наконец, знакомые шаги. Её маленькое сердечко учащенно застучало, щёчки покрылись нежным румянцем, а в широко – распахнутых глазах появился столь характерный для всех влюблённых притягательный чувственный блеск.
Двустворчатая резная дверь из тёмного дуба распахнулась, и на пороге показался едва державшийся на ногах Фарух, бережно поддерживаемый за талию незнакомым привлекательным юношей, одетым в яркую одежду, щедро украшенную драгоценными камнями. Почувствовав запах вина, Эли невольно отшатнулась в сторону. Заметив это, любимый усмехнулся и насмешливо произнёс:
– Что, запах не нравится? Или, может быть, тебе не нравлюсь я – брат великого хоршикского хана, надежда и гордость нации? Что ты понимаешь в мужчинах, маленькая глупая женщина? Что ты вообще понимаешь в этой жизни, ты – недоразумение природы, появившееся на свет по случайной прихоти Всевышнего, как, впрочем, и все остальные твои сёстры по разуму, а точнее, без разума? – довольный собственной остротой, Фарух рассмеялся.
Не веря своим ушам, Эльнара молчала, надеясь, что всё услышанное ею – не более, чем пьяная шутка. А между тем Фарух, прежде не свойственным ему, каким-то неприятно – торжествующим тоном, продолжил:
– А еще ты не знаешь, птичка, что я тебя красиво обманул!
– Он обманул тебя, – нетрезво улыбаясь, подтвердил приятель.
– И ты мне больше не нужна, глупая женщина!
– Ты ему больше не нужна, – словно попугай, повторил юноша.
– Милый, тебе лучше немного помолчать, отдохни-ка на моем широком плече, моя услада и радость! – на глазах донельзя изумленной девушки ее возлюбленный страстно поцеловал в алые губы красивого и немного жеманного юношу, а затем, поудобнее устроившись вместе с ним на соседнем диванчике, злорадно усмехнулся и сказал:
– Ты думала, птичка, что я люблю тебя, и только лишь и мечтаю о том, чтобы жениться на тебе, ведь так, маленькая женщина? Ах, глупые курицы, вы все мечтаете об одном и том же, как это скучно! А, между тем, по-настоящему понять и полюбить мужчину может только мужчина! Например, такой, как мой Инкар, которого совершенно случайно мне посчастливилось сегодня встретить в одном дружеском кругу. Посмотри, как он красив, изящен, нежен, сколько в нём чувственности и искренности, сколько нерастраченной любви! Какая женщина может с ним сравниться? Ни одна на всём белом свете, включая мою жену!
– У тебя есть жена? – голос Эльнары предательски дрогнул.
– Я вижу, ты удивлена? Ах да, птичка, я совсем забыл тебе сказать, что вот уже несколько лет, как я женат и даже имею маленькую дочь, которая вместе со своей матерью живет в отдельном дворце на другом конце Перистана, и которых при случае я навещаю, как положено добропорядочному мужу и благонравному отцу.
– Зачем же ты мне лгал?
В прекрасных глазах Эльнары читалась такая глубокая боль, которая не оставила бы равнодушным даже самого жестокосердного человека, но Фарух был закаленным в придворных интригах царедворцем, привыкшим топтать чувства других людей. Задумчиво погладив по волосам заснувшего юношу, он тонко улыбнулся и произнёс:
– Видишь ли, так случилось, что с юных лет я стал питать непреодолимую страсть к красивым изящным юношам, к таким, как Инкар, радость моих глаз и услада моего сердца. Конечно, никто из моих родных об этом не догадывался и, когда подошло время, я, как положено, взял себе жену, но при первой же возможности под благовидным предлогом отселил её подальше от себя, дабы она не мешала мне предаваться моим излюбленным утехам. Время от времени я навещаю её, чтобы исполнить свой супружеский долг.
– Для чего тебе в таком случае понадобилась я? – бесцветным голосом спросила Эльнара.
– Во-первых, не забывай, что я был вынужден укрыть тебя в своем доме, птичка, дабы спасти от заслуженной кары, – ухмыльнулся Фарух. – Во-вторых, в сравнении со многими женщинами ты не только очень красива, но и необычайно умна, я искренне заинтересовался тобой. Правда, мои намерения относительно тебя мне самому ещё были не совсем ясны, когда случай привёл тебя в мой дворец. А потом мне захотелось иметь тебя рядом с собой так, как держат редкую птицу, или приобретают завезённый с далёких земель цветок необыкновенной красы. Но, на твоё несчастье, вскоре твоя женская сущность наскучила мне, и с недавних пор я вновь вернулся к своим старым добрым друзьям и прежним, милым моему сердцу, забавам. И теперь я должен расстаться с тобой, птичка, а моё ложе любви отныне будет делить со мной Инкар, без сомнения, самый красивый и нежный юноша на этом свете!
