подчиняться и всю свою жизнь переступала границы дозволенного. Я хочу, чтобы она никогда не смогла смотреть на себя с гордостью.
— Мам, — пробормотала Лесли, первые тени ужаса отразились на её лице.
— Придержи язык, или ты будешь следующей, — выплюнула мама Лесли, её глаза вспыхнули цветом чистого золота. Она повысила голос. — Пусть это будет примером для любого из вас, кто решит выйти за рамки и предать свой народ! Никакого снисхождения не будет!
Тяжело дыша, Невада сильно прикусила нижнюю губу, чтобы слёзы не выступили из глаз. Она им не принадлежала, не принадлежала.
— Вам придется жить с собой за то, что вы сделаете сегодня! — крикнула она. Будь проклят её голос, он все еще дрожал, как лист на ветру. — Надеюсь, вам будут сниться кошмары о том, чем вы занимаетесь. Надеюсь, ваши грехи съедят вас заживо. Я надеюсь, вы почувствуете себя отравленными воспоминаниями о том, что вы сделаете со мной. Но знайте. Что бы вы не сделали, вы не тронете мою душу. Вы ничто, и моя жизнь будет счастливой. Я не буду думать о вас.
Она скользнула своим разъяренным взглядом на маму и осмелилась:
— Растерзай меня. Я всё равно буду свободна, а ты окажешься в ловушке этой пустой, скучной жизни, где вы все совершенно одинаковые, безликие лисы. Бесчувственные, равнодушные, жестокие. Я стану другой и буду счастлива. Что бы ты ни сделала, ты не сможешь отнять это у меня. Пометь меня, но услышь мои слова. Если ты когда-нибудь снова нападешь на меня, моя пара убьет тебя, а я и лапы не подниму, чтобы помочь тебе.
— Следи за языком! — потребовала мама.
Невада подняла средний палец и закончила:
— Я отдам тебя Сыну Проклятого Медведя. Ты думаешь, что изгоняешь меня? Конечно нет. Это мой выбор. Я освобождаюсь от вас. Давай покончим с этим. У меня ещё есть дела, которыми нужно заняться.
Она стянула свитер через голову и направилась по хрустящему снегу к лисам в лесу.
Когда она оглянулась через плечо, её братья, сестры и отец мрачно спускались по лестнице и следовали за ней, но мама вцепилась в перила, сцепив пальцы, глаза сверкали, тело тряслось от ярости. Хорошо. Она не должна чувствовать, что побеждает. Что-то произошло во время выступления Невады. Её голос стал более ровным, более хриплым. Её больше не трясло. Она смотрела им в глаза, потому что верила своим словам. Без них ей будет лучше.
Один час.
Нокс, извини. Я вернусь к тебе. Все в порядке. Хорошо. Хорошо. Все в порядке.
Её сейчас трясло от адреналина и страха. Какой бы жесткой она ни хотела быть, это будет больно. И она не собиралась стоять молча. Неа. Она собиралась дать отпор, потому что иначе не смогла бы жить со своим новым, более сильным «я».
Невада сбрасывала сапоги один за другим и оставляла за собой шлейф из одежды, не заботясь о десятках пар глаз, следивших за её продвижением в лесу. Давай, Лиса, у нас есть дельце.
Она наклонилась вперед и отдалась рычащему животному посреди шага. Её лиса рванулась с места, но не убежала. Она вела остальных именно туда, где хотела, чтобы это произошло. Это было её любимое место в детстве. Это поляна, на которую она прокрадывалась, когда жизнь была тяжелой, и здесь она ложилась на траву посчитать звезды.
Снова шел снег, большие снежинки падали вокруг неё и оседали на её густом мехе. Позади, она могла слышать возбужденное тявканье охотящихся лисиц. Охота на неё. Кровожадные маленькие зверюшки. Вир был прав в том, что они убийцы. У диких лис не было такого стайного менталитета, но лисы-оборотни были совсем другим зверем. Она бежала по чистому свежему снегу, хрустя лапами. Она надеялась, что сможет добраться до поляны до того, как они нападут. В этой форме она могла узнавать их тявкающие голоса. Лесли, Джек, мама, папа, Даррен…
Вот оно. Она могла видеть его прямо перед собой, поляну, где она провела так много времени в одиночестве. Это будет последний раз, когда она здесь одна. Это будет последний раз, когда она одна. Эта мысль придала ей смелости, поэтому у входа на поляну она развернулась и посмотрела на них, скривив губы, обнажая зубы, и опустив переднюю часть к снегу. Невада бросила вызов. Она была готова. Кто первый?
Джек напал на неё. Идеально. Она видела, как на неё надвигается море лис, но, по крайней мере, она могла подраться с братом, который толкал её все эти годы и заставлял чувствовать себя никчемной. Она побежала на него и встретила его, столкнувшись так сильно, что чуть не вышибло из нее дух, но она не отступила. Ни дюйма. Она вцепилась зубами в его шею и тряхнула головой изо всех сил, чтобы нанести максимальный урон. И тут всё логово обрушилось на неё.
Боль.
Боль повсюду.
Боль была всей её жизнью в этот момент.
Она чувствовала себя разорванной в клочья. Как будто она больше не была в своей шкуре. Железо наполняло воздух. Алым окрасился снег. Не только её кровью, так как она сражалась так, как никогда раньше, но сто к одному. Какая-то её часть испугалась, потому что её лицо горело, в него впились множество клыков и когтей, но они не останавливались. Растерзать ее. Мамин приказ звенел у неё в голове, как призрак, тащащий за собой цепи.
Растерзать её, значит — убить?
Она больше не могла видеть облака. Не видно ни неба, ни деревьев. Она ничего не видела, кроме рыжего меха и острых как бритва зубов.
Но она слышала. Он начался как дребезжащий, тихий звук и становился громче с каждой секундой. Земля тряслась от чего-то, чего она не понимала. И тут боевые кличи лисиц разбил оглушительный рёв медведя гризли. Он заполнил воздух, как ураганный ветер, и обещал кровь, обещал смерть.
Слой лис был сбит с неё одним сильным ударом лапы. Длинные изогнутые когти едва не задели её живот, когда Нокс швырнул нападавших в лес, как будто они ничего не весили. Он был в бешенстве. Он был в ярости. Его шерсть стояла дыбом, а его массивное тело было согнуто и наполнено мощью. Он был таким быстрым, когда кусал, царапал и бил. Он не отходил далеко от неё, когда преследовал врагов. Несколько шагов, затем снова стоял над ней. Она застыла в шоке. Он действительно здесь, действительно собрался воевать с логовом за нее.
Её Нокс. Её. Её мужчина может быть сломанным и одиноким,
