человек, устроив левую ногу на рюкзаке. Он выглядит явно моложе своего возраста, которого может достичь отец стольких детей, даже будучи пострадавшим. Максим представляет меня как медика, и попросит прислушаться к словам мастера. Его слова не к месту смешат меня, но смена роли кажется интересным опытом, особенно повышение в ранге.
Пациент поднимается на локтях и протягивает мне широкую ладонь, с сильными пальцами:
— Игорь, будем знакомы, — он ерзает на месте, сминая спальник. — Чего тебе мой старший наплел не ведаю, но тут, правда, оплошал. Кости наружу не торчат и то ладно, а все остальное дрянь, — он хочет сесть вертикально, но возникшая боль вынуждает скривиться и улечься обратно. — Мне предлагали на носилках ехать. Отказался. Боюсь, уронят на где-нибудь на перевалах, сюда-то с трудом дотащили. Головой-то об камень, знаю своих отроков.
— Позволь взглянуть. С такими вещами лучше не шутить. Может быть, придется лубки соорудить, — у меня нет уверенности в своем мастерстве, поэтому говорю, что думаю. — Придется нам обоим потерпеть. Причинять пусть вынужденную, но все же боль другому человеку тяжело, в отличие от самолечения. Да, с собой не церемонюсь, хотя и не болею совсем.
— Это Красные бандиты виноваты, ободрали нас как липку, под видом заботы, только проку с того чуть. Потом они со своими конкурентами сцепились. Нам приказали скрыться, но и всех там… А мы хорошего деру дали, под вечер и оступился, — Игорь с сожалением вздыхает, покачивая головой. — Жаль немного проводников. Дурацкие у них распри… В общем, доковыляли сюда, как сироты и все. Привет вершине.
— Вот так дела, — говорю в замешательстве, глядя на опухшую ногу, и думая об одержимости Красных. — А твои отроки еще на отсутствие приключений жалуются, и мне таких страстей не рассказывали. Ладно, ногу мы просто затянем. Не тревожь пока. Полагаю, что это не все проблемы? — задаю свой вопрос, вспоминая слова вышедшей из палатки девушки.
— Да, беда не приходит одна, — соглашается Игорь. — За добровольно-принудительное сопровождение нашей большой компании, нам такую цену заломили. Пришлось почти все отдать и еще припасами доплачивать. Понимали, самим не пройти, заблудились бы. Без рационов молодежь с радостью за лесную снедь взялась. А у меня все назад просится. Уж не знаю почему. Хочется чего-то другого, сам не знаю чего.
Игорь отлично отвлекся собственным разговором, чем помог мне грамотно наложить повязку. За его здоровье беспокойства у меня нет, во внешнем мире медики что угодно поправят. Зато смущает странная ситуация, точнее неестественное поведение путников. Вроде целеустремленности и памяти у них хватает. Думаю, что они совсем недавно рвались к вершине, Игорь до сих пор помнит, но продолжать путь будто бы не торопится. В моей голове сразу возникает разумная идея, на которую и сам бы согласился, и поделиться хочу, дабы хоть чем-то насолить следящей системе, которую впору называть «тормозящей».
— Вот что Игорь. Нога заживет, но пойдешь еще не скоро, и желудок к новой еде долго приучаться будет, хотя… не важно. Это не постельный режим, но где-то рядом, — мой ум тормозит, ища подходящие слова. — Может быть, отпустишь часть группы дальше? Они же в парк ради вершины явились. Если завтра выйдут, в самый раз будет. А за тобой пара человек присмотрит. Всегда найдутся желающие остаться.
Лицо Игоря выражает недоумение и крайнюю озабоченность, поэтому он чуть ли не вскрикивает:
— Да ты что. Как можно их одних, да в такую даль, а если мне совсем худо станет?. Знаю, подвел отроков. Правда, хотел их до вершины довести, но видать не судьба. Только пойми правильно, очень уж за них волнуюсь всегда. В таком возрасте у всех головы буйные.
— Если молодым волю не дать, они так и не повзрослеют, избитая истина, подумай еще, и сам не раскисай. Движение — жизнь, извини, что цитатами сыплю. Может у тебя регенерация сильная, и уже завтра побежишь. Вершина куда большего стоит, — говорю, и думаю, ради чего стараюсь, то ли народ жалко, их заветные мечты, то ли опять следящей системе свой кукиш показываю.
— В другой раз, и не в таких условиях, — категорично заявляет пострадавший. — После всех этих бед не хочу рисковать ни собой, ни молодежью. Нам с бандитскими распрями, да подлыми горами, выжить бы вообще. Куда там идти…
— Дело твое. Как по мне, лучше двигаться, чем ждать, когда Красные нагрянут или град пойдет. Но здесь другой вопрос. Ради чего выживать, и что будет после этого выживания? — оставляю Игоря озадаченным и расстегиваю молнию дверцы.
На выходе из палатки, сталкиваюсь с Ваней. От неожиданности он отшатывается и говорит:
— Мы тебя уже потеряли. Заштопал этого, как его, хромого?
— Где-то заштопал, где-то природа постарается, но есть и неисправимые вещи. Этот батя, на мой взгляд, упертый консерватор, с запредельным чувством важности, самолюбия и еще целым стадом тараканов в голове, да простят меня за поток критики эти добрые люди. Он дальше никого пускать не желает. Упертый.
— Может, с этой братвой поговорить? Пусть сами разбираются со своим папашей.
— Попробую. Надеюсь, среди них есть светлые головы, без страхов и предрассудков. Просто жалко и обидно, если из-за одного столько человек до вершины не дойдут, — отвечаю Ване, а сам задумываюсь. — Знали бы, какие средства в поход вложили. Это сейчас им на пикнике весело. А назад вернутся, память включат, точно отношения выяснять начнут, упреками сыпля. Хотя идея благородная. Видимо Игорь хотел подарить младшему поколению билет в славное будущее, и себе что-то выгадать, да не срослось.
— Ты чего завис? Але, — одернул меня Ваня.
— Все в порядке. Просто некоторые мысли высказать не могу. Опасно, да и не поймет никто. Кстати, Игорь говорит, они от любителей красных повязок убегали, так что местечко не спокойное.
— Не парься. Мне братаны уже объяснили. В общем, в горах свои порядки, здесь никого не прессуют.
К шумной компании мы возвращаемся уже в полной темноте. На отрытом воздухе зябко, по мышцам пробегают судороги, и ноги сами собой ускоряются, приближая меня к жаркому костру. Сижу, греюсь, тихо радуюсь хоть каким-то гарантиям безопасности, ибо неписанные правила чаще сильнее обычных. Однако, обескураженный разум суетливо выстраивает логические цепочки, надеясь помочь глубоко погруженной компании. Видимо, реальность решает мне подыграть. Уже знакомый Сережка откладывает гитару и нацеливается идти к палаткам.
— Постой. Можно тебя на пару слов, — окликаю его, собираясь проверить уровень благоразумия, начиная с младшего. — Ваня, можешь с нами за компанию не мерзнуть. Сам разберусь, — на мои слова приятель пожимает плечами, но не спешит возвращать к теплому костру.
— Что там с папой, когда
