- Какой-какой бульон?
- Уж не куриный! Магический, - расхохоталась задорным басом смотрительница. - Чему ж вас учат в академиях, что такие темные?
- Я дестинка. И обучалась в «Эншантели».
- Тогда все понятно, - приговорила меня к невежеству Мэми. - Ну, раз твоим бездарным профессорам зарплату платят зря.
Вовсе даже и не бездарным. Особенно в смысле жарких поцелуев и согревания щек на морозе шероховатыми пальцами. Губы снова защипало, грудь запекло. Чертов профессор! Одна мысль об Андрее грела в сотню раз лучше, чем плащ Присс и ядреный «Эстер-Броул». Мой горячий Демон.
Мой ли?
- Ты слушаешь или нет?
- А?
Оказывается, гоблинша уже вызволила из воздуха новую книгу и трясла передо мной пестрыми диаграммами.
- Магический фон мира давно начал усыхать. Видишь графики? Это небыстрый, плавный, но неотвратимый процесс. Первыми сбежали эльфы. Затем из Китайской равнины пропали драконы. В Дебрях вымерли кентавры. Потом настал черед древнейших водных существ - русалок, ихтиоподов... Но некоторые Высшие маги, из благородных ли целей или потехи ради, пытались предотвратить вымирание этих созданий. Так появились частные террариумы, океанариумы. Напитать сияющей материей целый водоем невозможно, а вот большой аквариум - вполне. Даже маг-середнячок тех времен справился бы. Но не наши современники, конечно.
- И что, ихтиоподы и русалки стали жить в домах богатеев-первокровок?
- И много кто еще. Потому и трудно определить, когда точно вымерли последние древние существа, - продолжила лекцию гоблинша.
Мне она начинала нравиться. Зеленая и занудная, конечно, но увлеченная.
- Ихтиоподы вымерли раньше прочих, потому как. Хмм.
Мэми замялась и посерела, а внутри меня закопошилось недоброе подозрение.
- Понимаешь, высшие довольно быстро поняли, как уникальны и полезны эти создания. Все дело в их необычной магии. Ихтиоподы не издавали звуков, но транслировали свои мысли и читали чужие - так и общались, - гоблинша резко тряхнула соломой на голове, и пучок слегка развалился. - Да что там мысли! Они и ощущения передавать могли. То, как сами воспринимали наш мир - ярко, насыщенно, плотно, вкусно. Слабого мага такая трансляция сводила с ума. Юные девы, влюблявшиеся в морских мужей, нередко умирали после такого крепкого эмоционального «общения». Или же отправлялись в клиники для безумных. Но сильные маги.
- Получали удовольствие? - прошептала я.
- Невероятное, совершенно особое, ни на что не похожее! И это «общение» вызывало привыкание. Зависимость. Владельцы ихтиоподов в частных аквариумах устраивали вечеринки для избранных, приближенных.
Я замотала головой, пытаясь выкинуть из нее возникшую картинку. Это что же, гордых, мускулистых красавцев держали за рабов в этих магических. притонах? Использовали в качестве игрушки? Ради удовольствия? Капельки ментального наслаждения? Ярких эмоций? Какая мерзость!
- Все еще хуже, девочка, - согласно покачала головой гоблинша. - Ихтиоподов держали еще и как источник ценных ингредиентов для зелий и ритуалов.
- Да что с них взять-то?! - вспомнив голого мальчугана из икринки, воскликнула я.
- Люмьеры.
- Эээ?
- Что-то вроде длинных прозрачных плавников, тянущихся лентами из ребер. Или дополнительных конечностей. А в некоторых случаях - еще и одежды... - гоблинша пригладила свое бесценное серое платьице. - Множество тонких нитей, светящихся серебром, сплетенных наподобие ткани и растущих прямо из тела. Чистая магия!
- Вроде рога единорога? - со знанием дела уточнила я.
- Ну ты и темный лес! - откровенно заржала ушастая тетка. - Ты всерьез веришь в милых рогатых пони?
- А я бы даже не удивилась, появись один из них сейчас у вас за спиной, - я флегматично пожала плечами.
- Потом уж выяснилось, что без люмьеров ихтиоподы долго не живут. Теряют искру. Ее можно было бы восстановить, если позволить морскому мужу обрести свою пару. Истинная любовь затягивает любые раны. Но найдя «единственную», ихтиопод. как бы так выразиться. концентрировался на ней. Зацикливал свое сознание. Закрывался от прочего мира. Пара становилась самодостаточной.
- То есть ихтиопод, нашедший свою любовь, больше не мог транслировать «вкусные» ощущения и приносить удовольствие хозяевам?
- Верно мыслишь. Существ с обрезанными люмьерами держали в аквариумах до последнего. И лишь когда жизнь в ихтиоподах едва теплилась, выпускали на свободу. В недружелюбный, чужой, бедный на сияющую материю мир. У них был один шанс на миллион, чтобы выжить, обрести пару, восстановить люмьеры и обзавестись потомством. Но, судя по окаменелой икринке, найденной двести лет назад, кому-то это все-таки удалось.
Откровениями гоблинши я прониклась (и это еще мягко сказано). Любой ребенок - это ответственность. Но если у нас с Присс на руках единственный в мире, чудом выживший ихтиопод. Ох, что-то мне подурнело.
- Чем его кормить-то хоть? - брякнула я и вперила честнейшие глаза на зеленую библиотекаршу.
К счастью, мисс Мэми Трейс пребывала на своей волне, поэтому вопросу не удивилась.
- Магией они питаются. Сияющей материей. Вытягивают ее из пространства, преобразуют, напитываются, затем отдают вовне. Там сложный процесс, что-то вроде фотосинтеза у растений. Малыш потребляет ее еще будучи тритоном в икринке, но если магический фон совсем бедный, он голодает.
- И умирает?
- Засыпает. Жизненные процессы тормозятся, пузырь каменеет. Существо погружается в вечный сон.
- И долго он так дрыхнуть может?
- Веками... Тысячелетиями... Сколько потребуется, милочка. Но, стоит перенести икринку на место, напитанное материей до краев, жизнь в «яйцо» возвращается. Новорожденный ихтиопод не знает чувства насыщения и поглощает всю материю, к которой имеет доступ. Потом отдает, конечно. Так и растет. Чем больше питания, тем быстрее.
- О черт! Насколько быстро?!
В озере, конечно, слабая концентрация. Но зато там этой материи «пруд пруди»!
- В местах скопления материи счет мог идти на дни. Даже часы. Но сейчас таких аквариумов не существует, - расстроенно добавила гоблинша.
А я. Я поступила совершенно невежливо. Не попрощавшись с мисс Трейс, я подхватила юбки присциллиного платья и понеслась к выходу из библиотеки. Надеюсь, Брендан уже наобщался со своими камне-гадами. Потому что мне срочно. Очень срочно нужно домой!
***
Телепорт, с которым я прилетела на порог Академии, вышел таким стремительным, что в дверь я ввалилась, исполняя необычайной закрученности пируэт. И чуть не растянулась на мраморном полу.
Чуть - потому что растянулась я на другой поверхности. Вертикальной. Черной, твердой и приятно пахнущей. А еще - обжигающе горячей.
