Он пришёл на следующий день. Мужчина средних лет. Я боялась смотреть на его лицо, да и больно было поворачивать голову - Артём меня за шею хватал, придушить не придушил, но больно. Я видела костюм гостя. Дорогой, теперь, после знакомства с Таиром, я легко отличала дешёвый блеск от настоящего богатства. Галстук, помню, идеально гармонировал по цвету. Руки ухоженные, а мои ногти все обломаны в мясо попытками высвободиться.
— Бедная девочка, - сказал он участливо, а у меня от его голоса мурашки. Страх, вот что я испытала. Слишком знаком бархатный баритон. - Я приехал, как только узнал.
И погладил меня по грязным, в крови, волосам. Я дернулась, пытаясь избежать этого прикосновения, но только и сумела, что зашипеть от боли.
— Тебя переведут в другую палату, - продолжил он. Указал рукой на бабушку, которая дремала в соседней постели. - Без всяческого…сомнительного контингента.
Присел на край постели, я почувствовала, как прогнулась под его весом панцирная сетка. Склонился, к самому моему лицу, вынуждая смотреть в глаза. Такие же, как у сына, холодные и пустые.
— Денег дам. Квартиру получишь хорошую. Да и диплом, к чему тебе красивой столько лет учиться? - задумался, затем дальше заговорил. - Только заявление придётся отозвать, да… Сына я сам накажу.
И даже ждать не стал моего ответа. А вечером Светка пришла. Я была рада ей, настолько, насколько вообще могла проявлять эмоции. Хотелось рассказать ей, глаза открыть на Артёма. Мы же два года с ней секретами делились, все то время, что жили вместе.
— Ты специально, да? — она в дверях замерла. Лицо разъяренное, ноздри раздуваются. В другую палату меня не перевели, бабушка заитересованно навострила уши. - Падкая до богатых мужиков? Татарина своего просрала, теперь под моего парня полезла!
— Он сам…
Вышло хрипло и тихо, Светка вряд ли меня услышала, да и не нужно ей это было.
— Думаешь, самая умная, да?
Шагнула ко мне. Я подумала даже, что она меня ударит. Может, даже за дело было бы. Может, я и правда во всем сама виновата. Глаза закрыла, готовясь, беспомощная, принять удар.
— Только ничего у тебя не выйдет, поняла? Артём сделал мне предложение!
Ночь была бесконечно длинной. Крошечная бабулька громоподобно храпела, я пыталась заплакать и не могла. Действие анальгетиков закончилось, и я выть была готова - болела каждая клеточка моего тела. Но одного только боялась - маме позвонят. Я не хочу, чтобы она знала это все это, у неё сердце слабое…
— Камеры мы подняли, - говорил мне полицейский на следущий день. Другой, не тот, что с салфетками. - На видео чётко видно, что ты его провоцируешь. У нас свидетели есть. Девушка его подтвердит. Просто забери заявление по хорошему.
Отец Артёма вернулся. Укоризненно качал головой. Жалел меня. Что такая молодая, а жизнь свою загублю. Что из института меня выкинут. Что со мной может случиться множество…нехорошего. Девочки же такие слабые. Их так легко сломать играя.
Я держалась. Я просто отупела от боли и лошадиных доз лекарств. Я жила только на упорстве и желании его наказать. Светка уже поведала мне, что платье выбирает. Что они полетят в Рим. У Артёма все хорошо было, а у меня швы внутри влагалища и мерзкое чувство, что я мешаю быть им счастливыми, и невозможно понять, что мучит меня сильнее.
А сломалась я на бабушке. В один из дней, который слились для меня в неразличимо серое, она, поднявшись с постели прошаркала тапками по полу к выходу - я уже привыкла к этому звуку.
— Проститутка, - тихо сказала она, видимо, не ожидая от меня гнева, не боясь меня. - У молодых свадьба скоро, а ты его в тюрьму…
Я забрала своё заявление, благо полицейские только и рады были пойти мне навстречу. Выписалась из больницы, как только сумела. К тому времени Таир уже решил, что я с ним хочу порвать. В универ пошла заявление на заочное писать. Дело замяли по максимуму, но шёпотки ходили, я то и дело ловила на себе любопытные взгляды. На общежитие я права не имела, идти было некуда, денег я у отца Артёма не взяла.
Но вдруг оказалось, что у меня есть квартира. Большая, в хорошем районе, с новым ремонтом. Чистенькая. Не то, что я.
Как ее оформили на мое имя, даже без моих документов, меня не интересовало. Артема отец и не на такое был способен.
От квартиры я тоже хотела отказаться, но поначалу не знала как. С тоской смотрела в окно — третий этаж, если выпрыгну, не сдохну, максимум шею сверну. А потом поняла — пусть будет. Не в качестве компенсации, а как напоминание о том, что произошло. Чтобы я никогда не смогла забыть о случившемся. Чтобы не позволить такому с собой повториться.
Я тогда не знала, не догадывалась, что именно это сделает меня сильной. А ещё то, что ни хрена эта история не закончилась.
Глава 23. Таир
Снилась мне Аська. И впечатление от сна было гнетущее, самое что ни на есть гадкое. Аська просила прощения, а я лица её даже не видел, голос только, и все в тумане, а сам сон вязкий, как болото.
— За что? — спросил я.
Интересно было, за что извиняется. Аська-лучик. Самое светлое, что у меня было. А потом сон отступил, потому что пришла боль. Я застонал и проснулся.
Глаза открыл - белый потолок. Причём не первой свежести, побелка местами пошла трещинками, отвалилась, демонстрируя бетонное нутро. Опустил взгляд - стены, наполовину выкрашенные голубой краской, окно чуть приоткрыто, оттуда доносится неумолчный мерный шум. Поезда.
На стуле с явно неудобной спинкой, согнув в три погибели мощное тело, дремлет Руслан. Я попытался привстать и застонал от боли.
— Лежи, - велел мгновенно открывший глаза начбез. - Сейчас медсестра сделает обезболку. Рана несерьёзная, но крови ты потерял порядком.
— Где она?
Я не произнёс имени, но Руслан сразу понял.
— Привезла тебя сюда, позвонила и сбежала. Сейчас ты немножко в себя придёшь и мы тебя перевезем в нормальную клинику.
Я махнул рукой - ни какой клиники, нахер. И от обезболки отказался, жестом прогнав суетливую толстую медсестру. И так голова, словно в тумане. Руслан врать бы не стал, если говорит, что несерьёзно, значит жить буду.
Я провалялся в этой больнице, на самой окраине города ещё сутки. Поезда шумят где-то за окном, я даже привык к их вечному гулу. Палата была паршивой, как и вся больница, но это меня волновало мало. Волновал меня весь приключившийся пиздец.
А потом я вышел из больницы, позволяя Руслану вести меня, как немощного - слабость и боль ещё не отступили. В машине глаза закрыл, вспомнил запах пыли и бензина в той колымаге, на которой мы ехали. Как её трясло на ухабах. Как Аська склонялась надо мной, глаза у неё голубые - голубые, как весеннее небо. А на щеке мазок моей крови. Лицо зареванное. И хочется спросить, чего ты ревешь, Аська? Предавая - предавай.
