— Что ты имеешь в виду? — страстно спросил Грин.
Круглый глаз Майрена равнодушно взглянул на него.
— О чем ты спрашиваешь? Я имею в виду только то, что сказал, ничего больше.
— Я спрашиваю, какую магию они применили, чтобы остановить остров?
— Ну, они поставили несколько странных башен на его пути, а когда остров двинулся из ловушки назад, они установили еще несколько и преградили ему выход. Эти башни можно быстро передвигать, они катаются на хорошо смазанных колесах. Когда круг замкнут, остров не может сдвинуться с места. С тех пор он и не движется.
— Интересно… А откуда эсторианцы узнали, как останавливать острова? И если у них это так удачно получается, то почему они не останавливают остальные острова?
— Не знаю. Может, потому, что башни огромные, стоят дорого и передвигаются не так уж быстро. Наверное, эсторианцам невыгодно останавливать много островов. Что касается того, откуда они все это узнали, так, наверное, от своих предков. Это их пра-пра-пра-пра и еще несколько раз прадеды построили город посреди равнины, а чтобы защитить его от бродячих островов, окружили город такими башнями. Но на это ушло много дерева и времени, а потом они, наверное, потеряли к этому интерес.
Майрен показал на значок рядом с красным пятном.
— Этот символ означает, что на острове сооружено военное укрепление. Здесь стоит самый восточный гарнизон эсторианцев. Если мы окажемся в пределах его видимости, то обязаны будем там отметиться. Конечно, если желаешь избежать проверки на границе, можно свернуть на север или на юг и обогнуть крепость. Но тогда нам придется отмечаться у коменданта ветролома или даже города, а они довольно неприязненно относятся к тем капитанам, которые не отметили свои бумаги в форте Шимдуг, даже если судно такое маленькое и слабое, как это. Эсторианцы недоверчивый народ.
«Да, — подумал Грин. — И ты собираешься подогреть их подозрительность кое-какой информацией обо мне».
Он вышел из кубрика и в то же мгновение услышал, как его зовет Эмра со своего поста у штурвала.
— Остров на горизонте, — доложила она. — И множество блестящих белых объектов перед ним.
Грин воздержался от комментариев. Но ему трудно было спрятать свое возбуждение, возрастающее с каждым оборотом колес. Он ходил взад-вперед на палубе, останавливался, прикладывал ладонь к глазам и смотрел на высокие белые башни. Наконец, когда они подошли так близко, что Грин не мог ошибиться относительно размеров, контуров и некоторых деталей их любопытной архитектуры, он перестал сдерживать себя.
Он завопил от радости, чмокнул Эмру в щеку и заплясал по палубе, в то время как женщины с изумлением смотрели на него, дети хихикали, и все вместе прикидывали, не сошел ли он с ума.
— Космические корабли! Ракеты! — кричал он по-английски. — Десятки кораблей! Это экспедиция! Я спасен, спасен! Космические корабли! Космолеты! Звездолеты!
24
Это было впечатляющее зрелище: многочисленные конусы, уткнувшие носы в небо, а нижними стойками упирающиеся в мягкую почву! Их белый сверхпрочный металл блестел на солнце, ослепляя любом, кто смотрел на них. Они были великолепны, олицетворяя собой всю мудрость и искусство величайшей цивилизации в Галактике.
«Не удивительно, — подумал Грин, — что я пляшу от радости и кричу, а эти люди смотрят на меня как на сумасшедшего. Эмра со слезами на глазах качает головой и что-то шепчет про себя. Что они могут понимать в этом великолепии?»
В самом деле, что?
— Эй! — закричал Грин. — Эй! Я здесь! Землянин! Может быть, я выгляжу варваром с этими длинными волосами, густой бородой и в грязной одежде, но я — Алан Грин, землянин!
Ну конечно — они не могли услышать его на таком расстоянии, даже если кто-нибудь стоит рядом с кораблями на вахте. Но он не жалел легких и не боялся охрипнуть, кричал от избытка чувств во все горло.
Наконец Эмра прервала его.
— В чем дело, Алан? Тебя что, укусила Зеленая Птица Счастья, что иногда пролетает над этими долинами? Или Белая Птица Ужаса клюнула тебя, пока ты спал ночью на открытой палубе?
Грин умолк и спокойно посмотрел на нее. Может, сказать ей правду, раз он так близок к спасению? Он не боялся, что она или кто-нибудь другой помешают ему вступить в контакт с экспедицией; теперь его ничто не остановит. Его останавливало другое: ведь придется оставить ее. Мысль, что он должен будет причинить ей боль, угнетала его.
Он начал говорить по-английски, спохватился и перешел на ее язык.
— Эти корабли перенесли моих земляков через пространство между звездами. Я прибыл в этот мир в таком же корабле, в звездоходе, можно сказать. Мой корабль разбился, и я вынужден был остаться в этом… в твоем мире. Потом я услышал, что другой корабль приземлился возле Эстории и что король Рауссмиг посадил экипаж в тюрьму и собирается принести их в жертву на празднике Глаза Солнца. У меня было слишком мало времени, чтобы успеть сюда, прежде чем это случится, поэтому я уговорил Майрена взять меня с собой. Вот почему я покинул тебя…
Он умолк. Его остановило непонятное выражение на ее лице. В нем не было ни душевной боли, как он ожидал, ни дикой ярости, к которой тоже стоило быть готовым. Ничего подобного… она смотрела на него с жалостью.
— Бедный Алан, о чем ты говоришь?
Он показал на ряд звездолетов.
— Они с Земли, с моей родной планеты.
— Я не знаю, что ты называешь своей родной планетой, — все еще с жалостью ответила она, — но это никакие не звездоходы. Это просто башни, эсторианцы построили их тысячи лет назад.
— Ч-ч-что ты имеешь в виду?
Пораженный, он посмотрел на нее. Если это не звездолеты, он согласен до конца дней своих жевать паруса яхты. Да и колеса заодно.
Под легким ветерком яхта все ближе подходила к острову, а он стоял рядом с Эмрой и чувствовал, что взорвется на мелкие кусочки, если напряжение, овладевшее им, не найдет выхода. Наконец отдушина нашлась. Слезы заполнили его глаза, он закашлялся, в груди словно застрял огненный комок.
До чего же искусными были древние строители, создавшие башни! Опорные стойки, стабилизаторы, стремительные линии корпуса: все было выполнено точно, как у настоящего звездолета, который и послужил, наверное, моделью. Иного объяснения не было: такое невозможно объяснить простым совпадением.
— Не плачь, Алан, — произнесла Эмра. — Люди подумают, что ты слабак. Капитаны не плачут.
— Другие капитаны — может быть, но не я, — ответил Грин. Потом он повернулся и пошел вдоль корабля на корму, где его никто не мог увидеть, лег грудью на борт и затрясся от рыданий. Вдруг он почувствовал на своем плече чью-то руку.
— Алан, — ласково произнесла Эмра. — Скажи мне правду… Если бы это были корабли, на которых ты мог бы покинуть этот мир и путешествовать в небесах, ты взял бы меня с собой? Или я стала бы нехороша для тебя?
