— Великий герцог не давал о себе знать? — интересуется Грим. Мы оба знаем, что за простым вопросом скрывается невысказанное: «Когда и у кого мне вырывать твою жизнь, Дэш?»
— Надеюсь, ему не до меня, — пожимаю плечами. — Но Райль собирается пригласить Эвана на маскарад — и там мы в любом случае столкнемся лбами.
— На твоей территории, — уточняет Грим. И это в самом деле громадное преимущество. — Пусть только подумает причинить тебе вред — я лично сверну ему шею.
глава 20
Проходит неделя с тех пор, как Блайт, не попрощавшись, исчезает из моего дома. И хоть мне противно осознавать это, я по часам помню каждый из этих дней: одобрила чертежи украшений для новой линии, которую придумала Райль, заказала рубины и изумруды из Сахри, выкупила долю в банке «Гриф». И это, не считая забот с домом. Пока мой алхимик и его подмастерье обрабатывали рога арха для Снайга, мы с Шиирой оформляли замок. До маскарада остались считанные дни, и я хочу, чтобы все те, кто давно поставил на девчонках Меррой крест, подавились собственной завистью.
Встаю до рассвета и падаю в кровать за полночь, совершенно обессиленная. Изматываю себя, чтобы не видеть снов. Точнее, не видеть человека, привыкшего там хозяйничать. Я не должна о нем думать и не должна ждать встречи. И уж точно не поглядывать на дверь всякий раз, когда прохожу мимо. Но беда в том, что, куда бы я ни пошла, Блайт тут как тут. Его нет физически, но он все время у меня за спиной. И стоит мне подумать о чем-то, как его призрак тут же отпускает едкие комментарии. К концу третьего дня я начала подозревать у себя душевную хворь, потому что, сидя в кабинете над кипами бумаг, поймала себя на том, что разговариваю со своим безмолвным собеседником.
Кончилось тем, что я попросила алхимика сварить мне настойку для крепкого сна. И только после пары совершенно пустых ночей смогла, наконец, избавиться от наваждения. Безразличие — лучший спутник одинокой женщины, озабоченной планами мести, которые не прощают ошибок.
— Здесь достаточное количество, — говорит алхимик, вручая мне мешочек с обработанным катализатором для Снайга. Даже сквозь плотную ткань я ощущаю тепло содержимого. — Но я бы советовал быть поосторожнее с Мастерами, которые требуют таких редких компонентов.
— Почему?
— Потому что эта сущность, вероятнее всего, древнее, чем все иные Мастера, с которыми мне приходилось иметь дело.
У меня нет повода не доверять его предостережениям, но и выгнать несчастного старика в небытие, где он, скорее всего, пропадет, не могу. Придется положиться на интуицию, которая говорит, что если бы Снайг хотел причинить мне вред, он бы уже как-то себя проявил.
Грим следует за мной, когда мы спускаемся в подвал. Черчу круг и высыпаю в центр содержимое мешочка. После обработки нарезанный пластинками кусочек трофейного рога похож на маслянистые угольки. Стоит выйти из круга — и катализатор начинает действовать. Сначала ничего не происходит, лишь привычные мне легкие толчки подтверждают, что я все сделала правильно. Но через минуту круг вспыхивает яркими столбами света, словно сквозь меловые грани наружу вырывается жар подземного мира. Жмурюсь, потому что глаза нестерпимо жжет, а Грим на всякий случай выходит вперед. Мы оба знаем, это лишь дань его обещанию защищать меня, потому что здесь все равно нет физического врага, а бестелесный может напасть даже с потолка.
«Спасибо», — скрипит в голове старческий голос моего второго Мастера.
Образы, которые он посылает, теперь наполнены красками: не размытые серые очертания снежных долин, а болезненные вспышки ожесточенного сражения: стоны умирающих тонут в лязге мечей и неестественно громких хлопках крыльев, гарь застилает взгляд, а вековые снега тают в горячей крови.
Невольно вздыхаю, голова идет кругом, и только поддержка Грима не дает упасть.
— Что ты мне показал? — спрашиваю Мастера.
«Часть прошлого, которого я не помню», — грустит он.
Мастера — не пустышки-прислужники, они — живые сущности со своим характером и причудами. И я почти физически ощущаю тоску этого потерянного духа. То, что причинило боль мне, его терзает во сто крат сильнее.
— Если бы ты показал больше, мы могли бы отыскать твой дом, — предлагаю я. Если принести из прежнего жилища хоть щепотку пыли — Мастеру будет легче закрепиться на новом месте.
Знаю, что он пробует, пытается, но лишь рычит от негодования за собственную слабость.
— В следующий раз, — сдаюсь я.
Не знаю, что за осколок памяти он вонзил мне в голову, но чувствую ужасную слабость и не отказалась бы прилечь, хоть на улице лишь немного за полдень и обычно я не позволяю себе валяться в постели, когда есть масса нерешенных дел. Честно обхожу спальню стороной, но все равно оказываюсь там и проваливаюсь в самый странный сон, какой только видела в своей жизни: чувствую себя птицей, которая низко парит над заснеженными просторами, высматривая что-то среди древних развалин и мерзлых льдов. Я словно ищу что-то… или кого-то, и внутри меня звенит щемящая боль, потому что знаю — этого давным-давно нет, и как бы низко я не летала, сколько бы слез не пролила, чуда все равно не произойдет.
— Дэш… — трясет меня за плечо Райль. — Дэш, проснись.
Нехотя открываю глаза — и в веки словно вонзают тысячи колючек. Чтобы подтвердить догадку, впиваюсь взглядом в подушку. Так и есть — на наволочке остались характерные влажные пятна слез. Да и сестра смотрит озадачено и настороженно.
— Просто дурной сон, — говорю, предвидя ее закономерный вопрос.
— Риваль приехал, — сообщает Райль. — Говорит, у него к тебе дело.
Риваль? Наследный принц лично нанес визит опальной беглянке?
Киваю, говорю, что мне нужна пара минут, чтобы привести себя в порядок, но, как только дверь за сестрой закрывается, устало опускаюсь на кровать. Кажется, до сна я чувствовала себя бодрее, чем после. И странная тревога звенит внутри натянутой струной. Нужно время, чтобы разбавить наваждение попыткой угадать причину визита высокого гостя. В ту ночь, после игры, я выручила Риваля, и он выглядел бы глупо, отказываясь от помощи. Но сегодня приехал сам, да еще и с каким-то делом. Напрашивается закономерный вывод о том, что за минувшую неделею принц успел забыть свое обещание больше никогда не садиться за карточный стол, проигрался вдрызг и приехал просить в долг. Но эта мысль настолько омерзительна, что я поскорее гоню ее прочь. Риваль в сущности хороший человек, которому просто не повезло родиться вехой на пути великого герцога. После смерти короля трон унаследует Эван, и только дурак не понимает, чем это грозит Ривалю.
Принц ждет меня в кабинете: здесь горит камин, и я немного оторопело замечаю, что вместо старой каменной кладки он сложен из блестящих черных кусков мрамора, а решетка, за которой томится пламя, буквально шедевр кузнечного искусства. Это точно не работа Шииры.
— Буду рад прийти, Дэш, — без приветствия улыбается Риваль, показывая конверт с приглашением. — Я восхищаюсь твоей свободой.
