Координаты местоположения неизвестны. Стоянка на неидентифицированной планете земного типа.
В связи с чрезвычайной ситуацией совершён экстренный прыжок со станции канселяции SE-84 в нерассчитанную точку выхода. Возвращение на маршрут не представляется возможным. Карты сектора отсутствуют. Ориентиров или точек связи не обнаружено. Обитаемые планеты и станции в зоне покрытия лидара отсутствуют.
Повреждения корабля: выведены из строя маневровые двигатели по левому борту, маршевый двигатель по левому борту.
Среди экипажа потерь нет.
19 мая в 21:10 – был засечён сигнал SOS, исходящий с неидентифицированной планеты земного типа. Потерпевший крушение корабль не поддаётся идентификации. Возможность расшифровки бортового самописца маловероятна. Сигнальный маяк отключён. На борт взят один выживший. Информация о расе отсутствует в базе. Изолирован до выяснения обстоятельств.
Прокладывание дальнейшего маршрута отложено до окончания ремонтных работ.
Ответственный за ведение вахтенного журнала:
Капитан Кристоф Штрудль
* * *
Кристоф сцепил пальцы в замок, опершись на них подбородком, и ещё раз окинул сосредоточенным взглядом строки записи, внесённой им в вахтенный журнал. Дерьмо. Грёбаное беспросветное дерьмо – не самая ёмкая, но самая цензурная из всех характеристик сложившейся ситуации, что приходили капитану в голову.
Щелчок зажигалки – старой, кремниевой. Треск тлеющей бумаги. Глубокая затяжка, сжигающая сигарету едва ли не до середины. Дымный выдох в потолок.
Сигареты были едва ли не единственным, что ни капли не изменилось за последнюю пару веков бешеной гонки технического прогресса. Человечество изобрело сотни разновидностей синтетических наркотиков (и тут же запретило бóльшую их часть), человечество практиковало вживление токсин-фильтров в дыхательные пути для жителей больших и чудовищно задымлённых городов, а эти табачные палочки оставались всё теми же. И неизменно пользовались спросом. Даже несмотря на дороговизну операции по замене лёгких.
Курить на борту корабля было нежелательно, хоть и не опасно, как на заре выхода человечества в космос. Лишняя нагрузка на фильтры. Но сейчас Кристоф позволил вредной привычке взять верх. Так думалось гораздо лучше.
В том, что весь театр абсурда на станции SE-84 был кем-то качественно спланированной подставой, Штрудль не сомневался ни секунды. Но кому это могло понадобиться?
История с номерами в угоне выглядела сомнительной, хоть и не невозможной: опытные хакеры умели влезать в ядро ИИ и переписывать данные, когда требовалось сбыть краденый корабль, прикрыв его легальными номерами. Значит, с «Вайндо» кто-то проделал обратное? Кто? Или же всё обстояло с точностью до наоборот: номера были в порядке, но всё равно каким-то образом оказались в полицейской базе? Крис не мог этого проверить: запоминать или где-либо дублировать шестидесятисемизначный буквенно-цифровой код, необходимости не возникало, так что сравнить номер, выдаваемый Небулой на данный момент, было не с чем.
Его имя в неких списках галактической полиции? Чушь. Скорее, очередная провокация. Будь у Кристофа чуть больше времени – он понял бы это ещё там, на станции. И не пошёл бы на столь отчаянный шаг.
Капитан неприязненно поморщился, откладывая планшет в сторону и выпуская в потолок новый клуб сизого дыма. Слишком много хрéновых совпадений. Слишком.
А что, если допустить, что «Вайндо» здесь ни при чём? Что, если не было никаких перебитых номеров? Если целью полиции был кто-то из экипажа? Кто? Пилот, подозрительно беспрекословно выполнивший приказ на взлёт ценой человеческих жертв? Доктор Лиувиллен, бросившая престижную работу в Vita Perfectum Corporation вовсе не из любви к открытому космосу, а в попытке скрыться от преследования Корпорации? Профессор Штейн, исподтишка вынесший кассу родного НИИ? Чушь собачья. А может, Ларай, приставленный военной полицией шпионить за Штрудлем? Откровенная паранойя.
Тем не менее, кто и с какой целью ни стоял бы за всем этим дерьмом, Кристофу удалось здорово подгадить его планы, уведя «Вайндо» в неизвестном направлении. Неизвестном даже ему самому, чёрт бы побрал пилота, забросившего корабль неведомо куда.
Пилот. То, как он повёл себя в критической ситуации, не было похоже на состояние аффекта. Это была решимость человека, прекрасно осознающего, что он делает. Кристоф куда охотнее запер бы его на пару с той желтоглазой рогатой дрянью, нежели и дальше позволил бы вести свой корабль. Но вреда от этого могло оказаться больше, чем пользы.
Что до гуманоидной ксенодряни на борту, то её присутствие также не доставляло капитану ни капли радости. Кристоф не любил пришельцев. Любых. А годы в составе действующей армии и участие не в одном десятке вооружённых конфликтов с «разумными расами» – как было принято политкорректно называть всех этих сраных ксеносов – и вовсе почти выжгли на его подкорке: чужакам доверять нельзя. Какими бы дружелюбными и безобидными они ни казались. Взятая же на борт рогатая тварь безобидной вовсе не выглядела.
Выдохнув в потолок последнюю порцию дыма и тщательно затушив окурок, Кристоф с усилием помассировал виски. Голова уже гудела от тысяч мыслей и предположений.
Но сидеть сложа руки Крис был не намерен: в резерве у него оставалась ещё личная база карт. Совершенно особых карт, содержащих координаты тех систем и секторов, которых не найти в официальных источниках. Но сначала – он допросит пришелицу, оставив свой резерв лишь на крайний случай. Такого рода информацию не стоило светить без нужды. В особенности перед командой, доверять которой Кристоф не мог.
Планшет, предварительно закодированный, отправился в ящик стола. Старая привычка.
Ещё сигарету? Нет. Нужно поспать. Хотя бы немного.
* * *
– Эрих.
– Эйнсток. – Гаст стоял за спиной пилота, со сдержанным интересом скользя взглядом по развёрнутым перед ним звёздным картам. – Напрасно не спишь. Тебе было бы полезно.
– Я чувствую себя вполне приемлемо, – Эйн дёрнул краешком губ.
– А я и не к тебе, – Эрих пожал плечами. – Мне нужно осмотреть выжившую.
– А при чём тут… О. Я понял. Доступ в каюту, – Эйнсток пробежался пальцами по панели управления. – Готово. Ещё вот это, – он протянул Эриху микропереводчик пришелицы. – Занеси, когда закончишь. Мне понадобится для продолжения раскодировки.
Гаст усмехнулся:
– Это не займёт много времени. Если пациентка окажется хотя бы немного сговорчивее, чем некоторые.
Не дожидаясь ответа удивлённо сморгнувшего пилота, Эрих направился в сторону его каюты.
Это можно было называть как угодно: неправильным, отвратительным, ненормальным, но такие моменты Эрих любил. Любил эту бурю после долгого и мучительного затишья. Любил, когда все решения нужно принимать быстро, когда от их правильности зависит чья-то жизнь, когда можно почувствовать себя не просто живым – нужным! – будто бы вынырнув из застоявшейся воды за глотком свежего воздуха. Гаст никому не желал зла и меньше всего хотел, чтобы кто-нибудь пострадал. Но работу в экстремальных условиях он всегда предпочитал рутинному кабинетному труду, навевавшему на него лишь тоску и непреодолимое желание выпить. Будучи добровольцем Красного Креста, Эрих не принадлежал к числу тех волонтёров, что ухаживали за ранеными в стерильном госпитале. Нет. Он был тем, кто вправлял конечности, накладывал жгуты и пережимал порванные артерии собственными пальцами, вытащив пострадавших из-под огня. А когда не хватало времени – даже и под огнём. Ведь где-нибудь всегда шла война, а значит, требовалась и его, Эриха, помощь. При всём при этом – смешно сказать – Гаст даже не умел стрелять. Да и не хотел учиться. Он хотел лишь спасать людей. Или не-людей. Всех, кто в этом нуждался.
