Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Глава 17
Сара
Домашние заняты каждый своим делом, а я, дождавшись, когда все стихнет, достаю из кармана куртки разноцветные камешки. Поднимаюсь наверх, открываю шкаф. Там, в глубине, лежит старая деревянная коробка. Ее сделал для меня отец, и я всегда хранила в ней свои сокровища. Туда же, чтобы, когда захочется, любоваться цветной галькой, собираюсь положить и частичку тайного пляжа.
Проверяю, заперта ли дверь спальни, и сажусь на пол. Открываю крышку – и по телу пробегает дрожь: что-то не так, что-то изменилось. Закусив губу, вынимаю связку исписанных выцветшими строчками почтовых открыток. Отец присылал их из таких уголков, о которых я раньше никогда не слышала. Под открытками должна быть мамина шкатулка с драгоценностями – старинными ожерельями и сережками. Ничего из этого я бы не надела, но в них много золота – такие вещи всегда прячут в надежном месте. Вытряхиваю из коробки открытки, детские дневники, младенческие кофточки, что когда-то для Джо и Миа связала мама. Шкатулки на месте нет.
Убираю коробку обратно в шкаф и опускаюсь на кровать. Ноги меня не слушаются. В комнату заглядывает Патрик.
– С тобой все в порядке?
Киваю. Сердце бьется так сильно, что кажется, муж тоже слышит гулкие удары.
– По-моему, я не смогу встать, – шепчу еле слышно. – Подожди, – говорю, останавливая его на пороге, – ты не видел маминой шкатулки с украшениями?
– Шкатулки с украшениями?
Патрик бросает взгляд на туалетный столик: крышка моего сундучка открыта, но там нет ничего, кроме нескольких пар серег и спутанных серебряных цепочек. Все мои драгоценности не стоят и сотни фунтов. Их можно не прятать.
– Не эта. Украшения моей мамы – золотая цепочка, обручальное кольцо…
– А почему я должен был ее видеть?
– Она пропала.
– Детей спрашивала? – Муж явно озабочен.
Думаю о новых туфлях дочери, о незнакомых вещах, которые она теперь носит, о сыне, часами не выходящем из своей комнаты.
– Наверное, переложила куда-нибудь при переезде. – Я делаю над собой усилие и улыбаюсь.
– Ну да. А ты опять рисуешь? – мрачно спрашивает Патрик, увидев на полу, около кровати, мой альбом. – Можно посмотреть?
– Нет, работы сырые, там пока нечего смотреть.
Вспоминаю о заметках, которые нацарапала на его страницах, о незаконченных набросках и спешу убрать, пока до него не дотянулся Патрик.
– А это что? – подняв с пола брошюру, спрашивает муж.
Альбом лежал поверх книги о домах-убийцах, которую я забыла спрятать.
– Ничего особенного. Нашла в городе, в комиссионном. Подумала…
Смотрю на Патрика. Он с непроницаемым видом листает страницы. Если бы муж увидел в альбоме записи, которые я делала, читая эту дурацкую книгу, мои безумные мысли по поводу странных предположений автора, то нашел бы там помеченное вопросительным знаком свое собственное имя и увидел связанные стрелками имена Джона Эванса, Бена и Яна Хупера.
– Зачем ты это читаешь?
– Из любопытства, – отвечаю виновато.
– Черт возьми, какое любопытство могут удовлетворить эти выдумки?
– Это все неправда, я знаю. Но…
– Неправда? «Что касается Уокеров, то дом был изъят у них за долги. Общеизвестна также их ненависть к его новым владельцам – Эвансам», – перевернув страницу, вслух читает Патрик. – Похоже, тебе очень понравились эти строчки, ты их даже подчеркнула. – Он сверлит меня взглядом. – Сара, ты что? По-твоему, мы с матерью пробрались сюда, вырезали целую семью, а потом, сунув нож в руку Хупера, вылили на него ведро крови?
– Да нет же! Но…
– Какое, к черту, «но»? – Патрик принимается вырывать из книги листы, комкает их, разбрасывает по комнате. – Ты знаешь, что эта злобная, дьявольская клевета чуть не убила моих родителей?
Отрицательно качаю головой. После случившейся в этом доме трагедии мы почему-то стали реже их навещать. Не бывали месяцами.
– Родителей одолела пресса: журналисты неделями ходили по пятам, все выведывали подробности о так называемом доме-убийце. – На лбу Патрика выступают капли пота. – У отца начались проблемы с сердцем, – добавляет муж, переведя дыхание, – а теперь эту мерзкую дрянь читаешь ты.
Листы как гигантские конфетти разбросаны по полу. У Патрика в руках осталась одна обложка. Он закрывает ее, словно это все еще книга.
– Прошу тебя, не читай больше подобных выдумок, – говорит он и уже в дверях добавляет: – Уберешь здесь, ладно?
Начинаю собирать порванные листы, но в голове крутятся выхваченные взглядом слова и фразы:
«дом-убийца»
«избитый и плачущий»
«все дело в новом доме. Он изменил мужа до неузнаваемости»
«запущенное состояние»
«пятна крови»
«ужас»
«разрушения»
«действительно ли дело в самом доме?»
«в доме ли дело?»
Смотрю на шкаф и, прижимая к груди обрывки книги, думаю о коробке, о пропавшей шкатулке с драгоценностями. Когда мама умерла, Патрик уговаривал, чтобы я их продала. Мы не ссорились. Он просто не мог понять, зачем хранить украшения, которые не собираешься носить.
Нужно отнести ему все смятые листы, пусть сожжет. Он ожидает от меня именно этого. Однако я опять прячу их в ящик, на самое дно.
Спускаюсь следом за Патриком. По дороге поднимаю с пола куртку дочери. Джо, сбежав по ступенькам, пытается незаметно проскользнуть к выходу, но отец преграждает ему дорогу.
– Никуда не пойдешь, – приказывает он, обращаясь к сыну. – Никто никуда не пойдет. Скоро ужин, это время, когда семья должна быть в сборе.
– С каких это пор? – удивляется Джо.
– Марш в свою комнату и сиди там до ужина.
– Нет. Я ухожу.
– Разговаривать со мной в таком тоне? Да как ты смеешь?
– Что тут происходит? – Это пришла Миа.
Задев меня – я стою на пути, – Джо пытается за спиной Патрика пробраться к входной двери. Отец отталкивает мальчика к стене, а потом, судорожно вцепившись в его футболку, притягивает к себе и с такой силой отбрасывает вновь, что дыхание сына прерывается, а его упиравшиеся в грудь Патрику руки повисают как плети.
– Перестань! Патрик! Прекрати немедленно!
Хватаю мужа за рукав, и Патрик мгновенно отпускает мальчика. Скрюченный, он задыхается, заходится в кашле.
Миа плачет.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
