— Они стали сидами, — ахнула я, зачарованная сказанием.
Своими историями фейри не делятся с чужаками, потому что считают, что, зная прошлое, маг способен изменить будущее. Впрочем, так думали и мы, мелиады, поэтому в Фейвильде была запрещена письменность, и без особого позволения никто не смел касаться бумаги.
— Именно, Меви. Мне закрыта дорога за Черту. Не только за одну, за все. Значит, остаётся путь в Холмы, потому что в обычной жизни Ищейкам нет места. Что я стану делать? Вести оседлую жизнь тому, кто привык каярду, невыносимо тоскливо. Я мог бы помогать друидам, может, стать одним из них, но и это сродни жизни вполсилы. Меня всегда манит дорога, и вдвоём она веселее. Я рад, что иду сейчас рядом с тобой.
— И я этому рада, — ответила я остановившись. Я повернулась к Арлену, моя вторая ладонь нашла его свободную руку, и мы соединились, замкнули ладони в круг жизни. — Правда, что фейри не выносят, когда их благодарят?
— Правда. Это слово возвращает добро дарителю, это как швырнуть Даром в вечность.
— Тогда я не стану благодарить. Я загляну в твою душу и позволю тебе заглянуть в свою.
Высказав сокровенное, я опустила глаза и сладко выдохнула. Такие слова мелиады произносят только тем, кто им дорог, но не по принципу кровного родства, а по влечению души. Может, фейри не придаст им того значения, которое вкладываю в эти звуки я, но это неважно. Важно, что слова родились и выпущены в мир.
— Не печалься, Меви, — услышала я ответ. — Наша дорога ещё не закончена. Некоторые пути никогда не кончаются, а связи не рвутся.
И в этот миг я могла в это поверить. И поверила.
Глава 10
Время пролетело незаметно. Мы остановились, только когда потребовался ночлег, и ради этого сошли с тропы сидов.
— Где это мы? — удивлённо оглядывалась я по сторонам, совсем не узнавая местность. Разве в Фейвильде есть горы?
— В Западных предгориях. Здесь неподалёку прекрасный постоялый двор, — ответил Арлен и выпустил мою руку из своей. Я ощутила уязвимость и холод, но понимала, что не везде следует привлекать внимание к своим персонам.
Вскоре мы вышли к Главному Тракту и слились с прохожими, бредущими по своим делам. Чаще нам навстречу попадались повозки с фейри, некоторые из них носили знаки отличия, которые говорили об их принадлежности к королевскому двору.
Здесь было непривычно оживлённо, я давно отвыкла от многоголосья, и теперь мне казалось, что если так пойдёт и дальше, я скоро оглохну.
Постоялый двор напоминал небольшое поселение и носил говорящее название «Приют одиноких странников». Кого здесь только не было!
И дриады, и лепреконы, сопровождающие фейри, и даже Ищейки, старавшиеся держаться особняком. Здесь же находился небольшой рынок, на котором можно было пополнить запасы продуктов или предметов обихода.
На прилавках были выставлены и совсем диковинные вещи, вероятно, пришедшие к нам из других миров и не имевшие названия в нашем.
— Что это? — спросила я Арлена, ухватив мужчину за руку. Я старалась держаться ближе к нему, чтобы не отстать и не потеряться, хотя на рынке было больше продавцов, чем покупателей.
Я указала на лоток, на котором были разложены предметы, похожие на чашки или небольшие сосуды, только сделанные не из раскрашенной и обожжённой глины, и не из стекла, а из матового твёрдого материала.
— Пойдём спросим, — улыбнулся Арлен и провёл рукой по моим волосам, будто убирая налипшую на лоб прядь. Со стороны мы, должно быть, походили на двух праздно шатающихся влюблённых.
— Это кружки и сосуды для питья из мира за Чертой, — важно сказал купец, фейри с усталым лицом. — Там производят такой материал и делают из него всё, даже дома.
— А он не опасен? — спросила я. Так хотелось потрогать сосуды, чтобы убедиться, что они мне не приснились. В Фейвильде такими яркими бывают только драгоценные камни и одежда придворных дам.
— Совсем нет, арта. И на солнце не тает, от холода не трескается. Выбирайте, всего двести двадцать монет.
— Так дорого? — вскрикнула я и оглянулась по сторонам, не привлекла ли я любопытные взгляды.
У мелиад были в ходу деньги, но скорее для заезжих торговых караванов. Роща и лепреконы в обмен на некие услуги и амулеты давали нам всё, что нужно.
На лице торговца появилась печальная улыбка. Он сокрушённо покачал головой и сказал:
— Это всё, что есть. Скоро и этого не станет. После указа короля Оберона и королевы Титании, да продлят Духи их царствование, диковинок оттуда больше не будет.
И снова фейри вздохнул, его лицо покрыла маска скорби, будто он оставил за Чертой что-то дорогое.
— Пойдём, Меви, — тронул меня за рукав Арлен. — Эти вещицы не имеют магии, но кто сказал, что они не могут причинить нам вред?
Протянувшая было руку к оранжевому сосуду, но вовремя предупреждённая Арленом, я отдёрнула её. Когда мы уже собрались уходить, торговец поманил нас пальцем и произнёс, загадочно оглядываясь по сторонам:
— Вижу, вас не обмануть. Вы ведь тоже из этих, из Ищеек?
— Допустим, — произнёс Арлен прищуриваясь.
— Есть у меня тут особый товар. Для вашей арты такой камень будет прекрасным подарком на грядущий Мабон.
Услышав о празднике, я вздрогнула и поёжилась, как от ледяного порыва ветра, закутавшись в дорожный плащ. Меня словно выдернули из повседневной суеты, за которой я успела подзабыть о том, что ждёт в конце путешествия.
Но торговец не обратил на меня внимания. Он был занят тем, что достал из-под прилавка тёмно-синий свёрток из плотной ткани, перетянутый бечёвкой. Аккуратно, будто внутри находились королевские изумруды, мужчина узловатыми худыми пальцами ловко поддел верхний узелок и быстро развернул свёрток.
Я подошла ближе, но всё же держалась за спиной Арлена. На тёмной ткани сияли маленькие кусочки солнца. Одни были совсем мелкими, как ноготь мизинца, другие величиной с кулачок младенца.
Я никогда ранее не видела таких чудесных камней, они будто поймали частичку солнца, некоторые были матовыми, но большая часть прозрачными, как стекло. В одном я увидела даже жука, сложившего лапки в бессильной попытке вырваться наружу.
— Что это за магия? — спросила я, выглядывая из-за спины Арлена и позабыв об осторожности. Мне казалось, что если дотронуться до них, то обожжёшься. Разве можно смотреть на солнце, не заслоняя глаза ладонью?!
— Это особая людская волшба. Когда-то эти камни были живыми, а теперь они застыли в ожидании того, кто их расколдует, — глаза торговца жадно блеснули. Он почуял запах монет. — Всего тысячу динариев за один. В королевском дворце их берегут как зеницу ока.
— Пятьсот, — спокойно сказал Арлен. — За самый крупный. В янтаре, как этот камень называют люди, нет магии. В их мире вообще нет магии, её давно изгнали.
