Чуть ли не носом пишу Демьяну сообщение, мол, жди и не вздумай стареть, а мысленно клянусь, что больше никогда не буду по ночам к холодильнику подходить, успокаивая себя, что тот, кто живет с ведьмами, толстеть не может.
Ну, и где там божий одуван летает?
- Спасибо тебе, дорогая. Помогла старушке. – Вот и он. Сзади шоркает. – Сама бы ну точно не справилась.
- Не за что. – Говорить ей, чтоб обращалась, как-то язык не поворачивается, поэтому просто прощаюсь и снова двигаю к лифту.
- Ой, подожди, подожди. – Женщина наклоняется к сумке и начинает возиться с молнией. – Вот, возьми. Вишневое и без косточек. А то худющая такая.
Протягивает мне банку с вареньем и тянется еще за чем-то.
- Мне не надо. До свидания.
- Чей-то не надо? Бери, говорю. У Петровны варенье такое, крышку облизывать будешь.
- Спасибо, но не надо. – Черт. Где же лифт? Я уже раз двадцать на кнопку нажала. – У меня диабет. Нельзя сладкое.
- А это от диет ваших, – парирует бабуля. – По телевизору говорили. Держи! Родителей угостишь. Ты мне помогла, а я тебя угостила. Так правильно будет.
Подстава.
Как я с этой банкой пойду? В сумку ведь не пролезет.
Гадство.
Лифт.
Ну наконец-то.
- Тебя как зовут хоть?
- Оливка, – говорю и в лифт прыгаю, банку хватая. Мало ли, вдруг она за мной побежит. Второй раз я ее сумки не подниму.
- Как-как? Ох и имена пошли.
- До свидания.
Если еще одну бабулю с сумками на пути встречу, притворюсь мертвой.
Блин, банку-то куда девать?
- Не-е-е. Назвать Оливку трусихой – все равно, что тачку твою – консервной банкой. Мы как-то на змею напоролись. Так мы с Сантой тут же на дерево запрыгнули, а Оливка палкой ее отгоняла.
Это медведь разговаривает или у меня от таскания тяжестей глюки начались?
- Да и убегать она не собиралась. Как только ты позвонил, тут же из дома выскочила. Не знаю, куда она пропала.
Санта!
Что за фигня?
Открываю дверь и тут же хочу ее захлопнуть обратно. Да не получается. Чертовы магниты.
Картина Репина «Приплыли», с моими поправками она будет называться: «Приплыли. Добро пожаловать в Позорляндию».
Чета Ветровых вместе с Мартыновым стоят возле тачки и смотрят на меня.
- Нет, ну нормально? – возмущается медведь, руками размахивая в разные стороны. – Мы ее тут ждем, а она варенье варит.
- Медведь! Не начинай.
- А я начну. Вот возьму и начну. Парня одного оставила. А если бы мы случайно не вышли на улицу?
Случайно?
Не верю я в такие случайности.
Да Санта никогда в жизни не выйдет на улицу в домашних тапочках.
- Все нормально? – спрашивает Демьян, посылая мне таинственные флюиды.
- Да уже не знаю, – пожимаю плечами, банку в руках поправляя. – С тобой мы еще поговорим, сестренка.
- И кажется, разговор будет о-очень серьезным.
В смысле? Что они натворили?
– Пока тебя не было, мы пригласили Демьяна в гости. И он, кстати, согласился. Хоть ты и появилась, мы все же не можем отменить приглашение.
- Не можем, – поддакивает Мишаня, руки на груди скрещивая. – Мы не такие.
- Они тебя заставили согласиться? – обращаюсь к Мартынову и вижу, что он ржет. – Отказывайся. Они не обидчивые.
Это приказ! – Наверно, он это и по взгляду понял.
- Да я с удовольствием.
Чего?
Вот жмотяра.
Небось специально согласился, чтобы меня в ресторан не везти. Или куда мы там планировали поехать.
- Ты знала, что не нам одним попался пирог с перцем?
О, черт. Что они еще ему успели рассказать, пока я с помощью добрых дел карму чистила?
- Так ты куда пропала-то? – не унимается Ветров, чуть ли не прыгая на стуле. – Покажи мне это место, и я тоже схожу.
- От сладкого даже у медведей зубы выпадают. Не рискуй, Мишаня, – отвечаю ему и продолжаю сыр нарезать, который мне в руки сестра вручила. – Санта, завязывай. Я не голодная. И вообще, у Мартынова дела. Ему домой срочно надо.
- Какие дела? Я к тебе ехал. Все дела отменил, – поясняет он и на всякий случай отодвигает от меня стул. – Не стесняйся ты так. Все нормально. Посидим, а потом вместе уедем.
А вот в этом я уже сомневаюсь.
Кажется, я по Гаргамелю соскучилась. По крайней мере, я знаю, что от нее ожидать можно. А здесь как на минном поле. Чуть в сторону – и вляпаешься.
Краем глаза я вижу, как на нас смотрит Санта. Улыбается. Весело ей. Единственное, что оправдывает ее поведение – гормоны. Других оправданий больше нет.
- Да, Оливка. Не стесняйся. - Эх, годы издевательств и подколов над медведем выходят мне боком. – Все свои.
Наклоняюсь к нему, так же продолжая ножом орудовать.
- С огнем играешь, дружочек. Не позорь меня. Мартынов свалит, а я всю жизнь рядом с тобой буду.
- А я его к нам жить позову. Что тогда сделаешь?
Так, стоп!
Они ведь правы.
Чего я стесняюсь-то? Мне это вообще несвойственно.
Это же просто Мартынов, не Том Харди. Совсем не Том Харди.
- Так у нас до сих пор ободок этот хранится.
- Настолько вжилась в роль Микки Мауса?
О чем они?
- Минни. Оливка обожала этот мультфильм, и они со Златой вечно спорили, кто из них больше на нее похож. Миша, принесешь? Там коробка в нижнем ящике.
Моя детская коробка позора?
О-о-о, нет.
Надо срочно заканчивать этот балаган.
- Я буду называть тебя Минни, – шепотом говорит Мартынов, когда сестра выходит из кухни. – Эти родственники мне нравятся. Кажется, я им тоже. Хотел отвезти тебя на свидание, а попал на смотрины. Ты точно не ведьма? А то как-то быстро у нас все завязывается.
- Ничего у нас не завязывается. Даже не надейся. Доедаешь сыр и уходишь. Понял?
Не знаю, что он задумал, но уверена, что смогу испортить все его планы.
Глава 31
Или не смогу.
Вернее, не захочу. Вообще, считаю, что у Мартынова самого неплохо получается загонять себя в угол к опасным львам, которые недавно узнали, что в скором времени станут родителями.
Уверена, Демьян не раз уже пожалел, что решил на халяву перекусить. Скупой платит дважды. Так? Вот брюнет переплатил с лихвой.
