Но заметила Люччи малышку не сразу. Сначала ее взгляд остановился на куполе большого оранжевого солнцезащитного зонта, возвышавшегося над растущими в кадках миртовыми деревцами, и лишь потом она увидела шезлонг, на котором, удобно вытянув ноги, лицом к морю сидела сухопарая дама с обесцвеченными специальным средством волосами.
Берта! Люччи узнала бы ее из тысячи других женщин. Кроме того, она почти совсем не изменилась – может, лишь больше похудела.
Однако не Берта потрясла Люччи: на коленях той, обнимая одной рукой за шею, сидела и преспокойно лопотала что-то Элси!
Эта совершенно нереальная, с точки зрения Люччи, картина потрясла ее до глубины души. Элси запросто общается с женщиной, которая ненавидит их обеих – и саму малышку, и ее мать!
С тем же успехом можно было вообразить Элси играющей с дюжиной скорпионов, парочкой гремучих змей и десятком тарантулов…
Пока в мозгу Люччи проплывало это сравнение, Берта, спиной почувствовав направленные на нее взгляды, обернулась. Увидев невестку, она непроизвольно сделала такое движение, будто хотела заслонить собой Элси.
И тем самым выдала себя с головой. Одного этого жеста было достаточно, чтобы Люччи поняла: никакая это не случайность, Берта давно задумала завладеть Элси. Той понадобилась внучка!
Она одна знает правду, вертелось в голове Люччи, пока она наблюдала за происходящим.
Однако в следующую минуту все разительно переменилось, потому что, заметив, что ее не слушают, Элси тоже обернулась. При виде матери она звонко и радостно воскликнула, слезая с колен Берты:
Сердце Люччи на миг будто остановилось.
Затем она двинулась навстречу дочурке.
– Элзи, Элзи! Куда ты? – запоздало крикнула Берта, переиначивая имя девочки по-своему, на немецкий лад.
Малышка не обратила на ее возглас никакого внимания. Переступая через разбросанные на плитках террасы многочисленные игрушки, она побежала вперед и бросилась в объятия наклонившейся Люччи. Та подхватила ее, подняла и прижалась щекой к личику.
12
Они застыли так на несколько мгновений, не замечая никого вокруг.
Зато остальные смотрели только на них: Берта, Арни, вышедшая на террасу из дома Труда и какая-то крепкая, похожая на боксера-тяжеловеса девица, сидевшая поодаль на скамейке, но при появлении гостей поднявшаяся на ноги.
Берта хмурилась, на лице Арни появилось какое-то странное, с трудом поддающееся толкованию выражение, а Труда и неизвестная девушка наблюдали за происходящим с нескрываемым умилением. Было заметно, что сцена нежной встречи дочки и матери растрогала обеих женщин. Труда даже как будто смахнула слезинку – во всяком случае, зачем-то поднесла руку к глазам.
Наконец Элси пошевелилась и оглянулась на Берту.
– Бабушка! Мама приехала!
Бабушка…
Люччи словно оцепенела, услышав это обращение. Как видно, Берта не теряла времени даром! С другой стороны, обвинять ее не в чем, ведь она действительно приходится Элси родной бабкой. И, похоже, относится к данному факту серьезно: чего стоит хотя бы это ее «Элзи» – явное производное от имени «Эльза».
– Что это еще за… – начал находящийся сзади Арни.
Однако завершить фразу ему не удалось, потому что Элси повернулась к нему и громко спросила:
– Мама, а это кто? Дядя-папа? Ты привезла его?
Люччи похолодела. В напряжении этого дня она как-то даже не сообразила, что Арни и Элси – отцу и дочери – предстоит впервые увидеть друг друга.
И вот сейчас это произошло.
К сожалению, Элси очень мало была похожа на Арни, гораздо больше малышка взяла от Люччи. Разве что глаза… Кроме того, что они были голубые, как у Арни, в них порой проскальзывало такое выражение… Это трудно было объяснить словами, но тот, кто хорошо знал Арни, непременно углядел бы некую связь между ним и малышкой. Однако упомянутое выражение появлялось нечасто, его еще нужно было поймать, так что доказательством родства оно служить не могло.
Дочь и отец смотрели друг на друга посреди внезапно наступившей тишины: Элси – с любопытством, Арни – внимательно, но с оттенком брезгливой раздражительности.
Чувствуя, что пауза затянулась, Люччи быстро произнесла:
– Сначала нужно поздороваться, дорогая. Дети делают это первыми. Ну, скажи «здравствуйте».
– Здравствуй! – послушно повторила Элси, слегка сократив слово для удобства.
– Здравствуй, – неохотно и очень сухо ответил Арни.
– Ты дядя-папа?
– Солнышко, вы потом побеседуете, – поспешно вмешалась Люччи.
Практически одновременно с этим Арни приказал, обращаясь к девушке-боксеру:
– Унесите ребенка!
Люччи немедленно взвилась.
– Что-о?! Даже думать забудь! Элси будет со мной, понятно? Понятно, спрашиваю?!
– Не кипятись, милая, – сладкозвучно прозвучало с той стороны, где находилась Берта. – Никто не собирается отнимать у тебя дитя.
В который раз за последние пять минут Люччи вздрогнула. Затем с прищуром взглянула на Берту. Сама того не ведая, та одной фразой прояснила загадку, над которой Люччи ломала голову всю дорогу от Нью-Йорка.
Вот что эта ведьма задумала! – лихорадочно пронеслось в ее мозгу. Хочет лишить меня дочери. Внучка ей понадобилась, чертовке! Я, разумеется, не нужна, а Элси она готова принять. Уже и имя придумала – Элзи! Знает ведь, мерзавка, что в жилах малышки течет и ее кровь… Нет, бежать, бежать отсюда, и поскорее!
Затравленно оглядевшись, Люччи прижала дочурку к себе и двинулась в том направлении, откуда ее привел сюда Арни.
– Ты, сынок, тоже будь сдержаннее, – увещевательным тоном продолжила тем временем Берта, по-видимому не замечая действий Люччи.
Зато Арни был начеку.
– Дорогая, ты куда это собралась? – резко бросил он в спину Люччи.
Та на миг замерла.
– Мы уезжаем. Благодарю за помощь, но… нам пора домой. – С этими словами она возобновила движение в сторону сада.
– Домой? – Арни быстро догнал ее и крепко взял за руку повыше локтя. – Мы только что приехали! И я пока не собираюсь отсюда уезжать. Она попыталась высвободиться.
– А я собираюсь. Нам с Элси нечего здесь делать. Мы возвращаемся домой.
Тут неожиданно подала голосок Элси.
– Домой! – радостно воскликнула она. – Я хочу домой. – Потом малышка слегка нахмурилась. – Только мы забыли взять Мэри. – Речь шла все о той же игрушечной медведихе, которой, очевидно, также посчастливилось спастись. – А еще мы с Мэри не дослушали сказку, которую бабушка Берта рассказывает нам на ночь. Значит, я теперь не узнаю, чем кончится путешествие мышонка Клауса?
