— Гэй, шановни, що тут у вас приключилось? — крикнул Петро Гарбуз, с завистью вглядываясь в раскрасневшиеся счастливые лица крепко заложивших погорельцев.
— Птахи железни налетели и всэ тута пидпалыли, — ответил толстый дядька, терзающий старую, порванную в нескольких местах гармонь.
— А что же вы на морозе сидите, отчего у соседей убежища не попросите? — удивился Нетудыбаба.
— Так мы ж страдаемо! — ответили хуторяне и затянули пуще прежнего.
— А… ну тогда все с вами ясно, — кивнул атаман и решительно зашагал вместе с отрядом прочь. — Ни хрена, шельмы, не желают делать. Им бы петь да плясать, пока другие за них воюют.
— Зато среди нас, краинцев, казаки есть! — усмехнулся Крысюк. — Мы-то не посрамим национальные шаровары.
— Кончай трепаться! — прикрикнул на Грыцька атаман. — Мы уже почти на месте.
Через некоторое время отважный маленький отряд выбрался на открытое место, и тут стало ясно, что ватажек ведет их к Великой Преграде, в места, кои приличные люди по возможности обходят стороной.
— Слушайте задание, — торжественно объявил Нетудыбаба, сияя, словно новенькая гривна. — Сам гетман поручил нам тайную миссию — выманить из Ерихонских Труб Навьих колобков и натравить оных на засевших под Киевом врагов.
— Ась? — хором выдохнули казаки, пришибленно моргая.
Похоже, Нетудыбаба на пару с Шмальчуком слегка лишились рассудка.
— Натравить на врагов Навьих колобков?
— Да мыслимо ли такое?
— Это же чистое самоубийство. Ведь общеизвестно, что Навьи колобки терпеть не могут краинские красные шаровары. Впрочем, как и дикие быки.
Сине-желтые штанцы были у одного Сивоконя, стало быть, лишь ему одному мало что в этом безумном походе грозило.
— Вижу недоумение на ваших глуповатых лицах, — хитро усмехнулся атаман. — Думаете, на погибель верную нас гетман посылает. Ан нет же. Вот, глядите…
И Нетудыбаба достал из-за пазухи маленькую тростниковую сопелку.
— Это особый навий манок. С его помощью мы соберем колобков в организованную группу и поведем их на врага.
Сие несколько меняло дело, но все равно лезть в Ерихонские Трубы было боязно.
— Значит, план таков. — Нетудыбаба в предвкушении опасного дела зловеще улыбнулся. — Все вы, окромя Сивоконя, прямо сейчас идете к Ерихонским Трубам и посильнее шумите. Навьи колобки узреют ваши шаровары и ринутся наружу. Вы сразу бежите ко мне, ну а далее… то уже моя забота.
— Мыкола, ты, мабуть, шутишь? — хрипло спросил Пузырь, хмуро взирая на атамана. — Это, пожалуй, самый безумный план из всех безумных планов, которые доводилось мне слышать.
— И именно посему он сработает! — воодушевленно подхватил Нетудыбаба. — Давайте, дармоеды, ступайте к Трубам. Даром, что ли, гетман вас все эти годы горилкой дармовой потчевал. На войне мы, а не на загородной прогулке.
Ничего не поделаешь, пришлось выполнять приказ.
Достав из заплечных сумок медные кружки да деревянные ложки, казаки растянулись в цепь и медленно двинулись к Преграде.
— Живее, ледацюги! — кричал им вслед атаман. — Нам еще нужно будет этих колобков на супротивника натравить…
Вполголоса огрызаясь, казаки принялись лупить ложками по медным кружкам, производя очень неприятные, раздражающие любую живность звуки, и Навьи колобки (обладающие тонким музыкальным слухом) не заставили себя долго ждать.
Живым мохнатым потоком они с остервенением ринулись из остывающих Ерихонских Труб, жутко лязгая зубами и оставляя в снегу глубокие витиеватые борозды.
Спрятав кружки, бравые казаки с гиканьем бросились обратно к своему атаману, благоразумно наблюдавшему за всем этим действом из безопасного далека.
Нетудыбаба попробовал посчитать несущихся вслед за краинцами навьих кругляшей.
Выходило где-то около сотни.
Славно-славно, и голодные, видно, прямо жуть берет.
Атаман с сомнением поглядел на тростниковую сопелку: та ли это, которая нужна, или же он слегка перепутал, выбрав дуделку для гипнотизирования крыс?
Проверить можно было лишь одним способом.
Атаман заиграл краинский гимн.
Оставив преследование, Навьи колобки покорно покатились в сторону дудящего казацкого ватажка.
Небо на западе слегка потемнело.
Сегодня врагам предстояла веселенькая ночка.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯО том, как случилась вторая грандиозная битва
На следующее утро стали готовиться русичи к новому сражению. В том, что оно будет намного тяжелее первого, никто из князей особо не сомневался.
Мобильные войска Руси еще до рассвета были стянуты к граду Киеву по поспешно проложенным самим Лешим прямым дорогам.
В тех местах, кои были заняты захватчиками, всю ночь сверкали яркие разряды, раздавались оружейный грохот да совершенно дикие вопли. Витязи недоуменно переглядывались: кто его знает, может, таким макаром враги вводят себя в состояние боевого куража?
Ведь общеизвестно, что те же норманны перед боем регулярно нажирались сушеных поганок для пущего воинского рвения. Так что вовсе неудивительно, что в норманнских легендах столько жутких чудовищ.
После сушеных поганок и не такое привидится, вместо сомкнувших щиты воинов неприятеля тебе мерещатся гигантские змеи и говорящие волки. А певцы-скальды потом все облагородят, так вот и рождаются красивые северные легенды.
Леса под Киевом стояли заснеженные, непроходимые. Ох и непросто будет здесь сражаться. Кто ж знал, что враг напролом пойдет, аккурат к праматери городов русских.
Военный штаб расположили в небольшой землянке, откуда предварительно был выставлен зазимовавший было бурый медведь. Топтыгина растолкали древками копий и погнали в сторону невыспавшихся, но все же перешедших в наступление врагов.
Битва со сбесившимися Навьими колобками явно не прошла для мериканцев даром.
— Интересно, какой им урон нанесли наши колобки? — поинтересовался Шмальчук, натачивая сверкающую саблю.
— Кто ж его знает, — пожал плечами Вещий Олег, — но выспаться как следует перед боем им, скорее всего, не удалось, так что не зря твои казаки рисковали.
Гетман все-таки утаил от князей, что два бравых краинца из диверсионного отряда лежали сейчас в походном лазарете с легкими повреждениями пяток и мягких мест.
Не дожидаясь появления воздушных сил врага, Всеволод поднял в воздух две эскадрильи Бабок-ежек, которые должны были корректировать артиллерийский огонь.
Собравшиеся в тылу российских войск лесовики уже наспех возводили вокруг штаба непробиваемый магический барьер. По мере усиления концентрации защитной ворожбы снегу земляной пещеры медленно таял, а воздух заметно уплотнялся. Волосы кое у кого из витязей стали непроизвольно искриться, и лишь лысые краинские казаки довольно ухмылялись, глядя на озабоченных своими прическами русичей. Многие витязи по старой норманнской традиции носили длинные волосы, считая их хранителями удалой ратной силы.
