— Миссис Паттерсон, что с вами?
Бетти сразу бросилась на помощь, потому что, войдя, онаобнаружила хозяйку в полуобморочном состоянии, чуть не падавшую со стула. ГолосБетти привел Мариэллу в себя. Она огляделась, хотя от тупой боли пеленазастилала глаза, и сразу вспомнила, что с ней произошло и что ей наговорилМалкольм. Она во всем виновата… Она привела в их жизнь Чарльза… Чарльз укралТедди… Да разве он? И зачем? Неужели настолько Чарльз ее ненавидит? Или все еененавидят? Разве это справедливо? Вдруг она почувствовала, лучше ей было быумереть девять лет назад, тогда, провалиться под лед…
— Миссис Паттерсон…
— Все в порядке, — пробормотала Мариэлла,поднимаясь, пытаясь выпрямиться, поправить на себе платье, пригладитьрастрепавшиеся волосы. Девушка с испугом смотрела на нее. Мариэлла была бледнакак смерть, ее тошнило, ей было трудно устоять на ногах. — Просто мненехорошо. Голова болит… Не беспокойтесь…
Она медленно прошла в свою спальню, Бетти за ней. Бетти вэту ночь пережила немало, но полицейские успокоили ее, сказав, что ее вины ни вчем нет, она никак не могла помешать преступникам, а если бы она попыталасьчто-либо сделать, ее, вполне вероятно, могли бы убить. Так что теперь она нечувствовала за собой вины, ей оставалось только благодарить судьбу за то, чтоона осталась жива. В отличие от Мариэллы. Она-то была в ответе за все и передвсеми вот уже девять лет. Тяжелая ноша выпала на ее долю.
— Вам что-нибудь принести?
— Нет-нет… Спасибо… Я просто прилягу на минутку.
Едва она прилегла, комната бешено закружилась и Мариэллапочувствовала, что ее вот-вот вырвет. Точно она пьяна, нет, хуже, уж оченьбольно. Приподняв голову, она спросила:
— Есть какие-нибудь новости?
Бетти только покачала головой и задернула жалюзи на окне.Мариэлла от боли прикрыла глаза, но не заснула. Бетти тихо вышла из комнаты.
По лестнице навстречу ей поднимался Джон Тейлор. Он спросилу Бетти о миссис Паттерсон. Бетти ответила, что у миссис Паттерсон болит головаи она легла отдохнуть.
— Пусть отдыхает, — сказал Тейлор. Ему нужно былоузнать только одно: сказала ли Мариэлла Малкольму все, что собиралась, так какон сам намеревался поговорить с Малкольмом Паттерсоном. Но, войдя в библиотеку,он сразу понял: сказала. Еще до того, как Малкольм обратился к нему:
— Моя жена рассказала мне про Чарльза Делони.
Джон решил, что все остальное она тоже рассказала, ноМалкольма это, по-видимому, не смягчило.
— Надо вам сказать, страшная история. Как вы считаете,похищение — его рук дело?
— Возможно. Однако нет ни улик, ни доказательств. Унего алиби на минувшую ночь, не то чтобы железное, но он за него упорнодержится. Мы проверили его показания. Все сходится. Пил в баре на Третьейавеню. До этого сидел с друзьями в ресторане «Двадцать одно». Хотя сам бы онвсе равно не стал действовать. Я полагаю, если это и он организовал, то нанялкого-то.
Малкольм многое успел обдумать.
— Если он это сделал из мести, тогда выкупа требоватьникто не будет, — мрачно сказал он.
— Да, вы правы. Но с момента похищения еще и суток непрошло. До вечера еще многое может случиться.
— Я бы хотел, — повысил голос Малкольм, —чтобы Делони арестовали. Немедленно! Вы меня поняли?
— Да, сэр. Я так и сделаю, — ответилТейлор. — Но для этого нужны доказательства, а у нас сейчас их нет.Абсолютно никаких доказательств. Мы знаем только то, что он в пьяном виденаговорил каких-то угроз, которые могут вообще ничего не означать.
Малкольм уставился на Тейлора, недовольный таким оборотом.
— В таком случае, мистер Тейлор, мне представляется,что вам следует поискать доказательства. Так?
— То есть вы полагаете, что я должен ихсфабриковать? — Тейлор издевался в открытую. Он подозревал, что под маскойсильного, влиятельного, умного, любезного человека скрывается совсем инойчеловек.
— Ничего подобного я не говорил. Я сказал, что выдолжны искать доказательства.
— Найду, если они есть.
— Очень хорошо.
Малкольм поднялся, показывая, что разговор окончен. Тейлорубыло даже приятно убедиться, что он не нравится Малкольму. Он сам удивилсяэтому чувству и даже спросил себя, уж не завидует ли он Малкольму. У этогочеловека есть все: деньги, власть, жена, за которую Тейлор дал бы отсечь себеправую руку. И что-то подсказывало ему, что менее всего Малкольм дорожил именноженой.
— Господин Паттерсон, я должен задать вам нескольковопросов.
— Да, разумеется.
Малкольм снова сел и принял деловой, отстраненный вид. Онготов на все, лишь бы ему вернули сына.
— Скажите, нет ли у вас врагов? Может быть, кто-нибудьвам угрожал? Я имею в виду, скажем, в нынешнем году? Вспомните, может быть,было что-то, что показалось вам тогда глупым, не стоящим внимания, но на чтоможно было взглянуть по-другому в свете этих печальных событий?
— Ничего такого не припоминаю. Я об этом всю ночь думалпо пути из Вашингтона, но нет. Нет такого человека, который бы хотел причинитьмне вред.
— Может быть, по политическим мотивам? Или кто-нибудь,кого вы уволили?
Малкольм отрицательно покачал головой.
— Знакомые женщины? Все, что вы мне расскажете,останется строго между нами, конечно, насколько это возможно. — То жесамое он обещал и Мариэлле. — Возможно, у вас есть важная для насинформация.
— Спасибо, — холодно проговорил Малкольм, —но это бесполезно. У меня нет таких знакомых женщин. — Он уже почти нескрывал раздражения.
— Может быть, вашей бывшей жене не понравилось, что увас появился ребенок?
— Вряд ли. Моя первая жена сейчас замужем за пианистомс мировым именем, живет на Палм-Бич. Вторая замужем за президентом банка, ониживут в Чикаго. — Помолчав, Малкольм позволил себе слегка выпуститьпар. — В этом я не похож на свою супругу. Мои бывшие жены не представляютникакой опасности.
Джон внешне никак не отреагировал на этот выпад. Но в душеему хотелось заступиться за Мариэллу.
— Возможно, Чарльз Делони тоже не опасен.
— Инспектор, мне все равно, кто похитил моего сына. Яхочу только, чтобы мальчик как можно скорее вернулся домой.
До Рождества оставалось одиннадцать дней.
— Понимаю вас, мистер Паттерсон. Мы тоже этого хотим. Имы сделаем все, что в наших силах, чтобы так оно и случилось.
— Поезжайте и допросите Делони.
Тейлор не терпел, когда гражданские лица отдают емураспоряжения. Но он спокойно поднялся, поклонился и поблагодарил Малкольма запроявленное терпение.
