Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
— Он не сможет! Боже всемогущий, сделай его бесчувственным! Отними у него рассудок хоть на десять секунд!..
В момент, когда он шептал свою дикую молитву, Ширс заметил движение в листве возле рыжего дерева. Ветви кустов раздвинулись. Ширс застыл, затаив дыхание. Джойс, согнувшись пополам, тихо спускался с крутого берега, держа в руке нож. Взгляд Ширса уперся в него и больше не отпускал.
Сайто, обычно туго соображавший, присел на корточки у самой воды, спиной к зарослям, в привычной позе жителей Востока. Он присаживался так всякий раз, когда волнующие обстоятельства мешали ему следить за собой. Сайто тоже взял в руки шнур. И тут Ширс услыхал произнесенную по-английски фразу:
— Все это крайне тревожно, полковник Сайто.
Наступила короткая пауза. Японец счищал с провода налипшие травинки. Джойс незаметно подбирался сзади.
— Черт вас побери, полковник Сайто! — заорал вдруг полковник Никольсон.
— Ведь мост заминирован! Эти штуки на опорах — это же взрывчатка! И провода…
Он повернулся в сторону джунглей, пока Сайто соображал, что к чему. Взгляд Ширса буравил берег. И в тот момент, когда его кулак с зажатым кинжалом нанес удар справа налево, он увидел солнечный блик на противоположном берегу. Сидевший на корточках человек пошатнулся.
Он смог. Ему удалось. Ни один мускул его напрягшегося тела не дрогнул, пока сталь почти беспрепятственно не вошла в тело. Джойс твердой рукой проделал все необходимые дополнительные движения. Одновременно, повинуясь заученной инструкции или просто боясь упасть, он обвил левой рукой шею зарезанного врага. Сайто конвульсивно дернулся, пытаясь привстать. Джойс изо всех сил прижал его к себе, чтобы не дать ему крикнуть, а скорее — чтобы унять начавшуюся дрожь в конечностях.
Японец беззвучно осел вниз. Ширс, жадно ловивший малейший звук с того берега, различил только слабый хрип. Джойс замер на несколько секунд, придавленный истекающим кровью противником. Но у него нашлись силы одержать и эту победу. Вначале ему было страшно прикоснуться к нему, но, взяв себя в руки, он одним рывком отбросил неподвижное тело; оно скатилось наполовину в воду.
Джойс огляделся вокруг. Ни на том, ни на этом берегу не было ни души. Он победил, но сознание торжества не могло одолеть отвращения и ужаса. Он с трудом поднялся на колени. Оставалось сделать несколько самых простых вещей. Прежде всего рассеять недоразумение. Тут хватит двух слов. Полковник Никольсон стоял как вкопанный, потрясенный быстротой всего происшедшего.
— Офицер. Я — английский офицер, сэр, — просипел Джойс. — Сейчас взорвется мост. Уходите отсюда.
Он не узнал собственного голоса. Движение губ причиняли дикую боль. А тот, похоже, не слышал его!
— Я английский офицер, сэр, — в отчаянии повторил он. — Отряд 316 из Калькутты. Диверсанты. Нам приказано взорвать мост.
Полковник Никольсон подал, наконец, признаки жизни. Что-то сверкнуло у него в зрачках. Он спросил сдавленным голосом:
— Взорвать мост?
— Уйдите отсюда, прошу вас, сэр. Поезд подходит. Они сочтут вас сообщником.
Полковник по-прежнему не двигался с места. На уговоры не было времени. Надо было действовать. Пыхтенье локомотива доносилось уже совсем отчетливо. Джойс Почувствовал вдруг, что ноги не держат его. Он пополз в укрытие на четвереньках.
— Взорвать мост! — повторил за ним полковник Никольсон.
Застыв на месте, он беззвучно смотрел, как Джойс мучительно карабкался на берег, будто пытаясь вникнуть в тайный смысл сказанного. Внезапно он пошел в ту же сторону, резким движением раздвинул ветви, только что скрывшие Джойса, и увидел, как тот взялся за рукоять подрывного устройства.
— Взорвать мост! — еще раз воскликнул полковник.
— Английский офицер, сэр, — молил Джойс. — Английский офицер из Калькутты… Приказ…
Он не договорил. Полковник Никольсон кинулся на него, взревев во всю силу легких:
— На помощь!
VIII
«Наши потери — двое убитых. У противника — незначительный урон. Мост цел благодаря героизму британского полковника».
Этот лаконичный доклад отправил в Калькутту сразу по возвращении на базу Уорден — единственный оставшийся в живых из трех Членов группы.
Получив сообщение, полковник Грин нашел, что многое в деле остается неясным, и запросил дополнительных разъяснений. Уорден ответил, что ему нечего добавить к сказанному. Тогда шеф решил, что Уорден провел уже достаточно времени в таиландских джунглях и ему не следует дальше оставаться одному в районе, который японцы, очевидно, скоро начнут прочесывать. Отряд 316 получил к этому времени мощное оснащение. Для связи с партизанами в этот удаленный сектор была заброшена новая группа, а Уордена отозвали в Центр. Уорден две недели пробирался со множеством приключений к морю. В безлюдном месте на берегу Бенгальского залива его взяла на борт подводная лодка. Три дня спустя он уже был в Калькутте и предстал перед полковником Грином.
Кратко обрисовав этапы подготовки дела, он перешел к его описанию. С вершины горы он смог увидеть происшедшее во всех подробностях. Поначалу Уорден говорил с присущей ему холодностью и сдержанностью, но постепенно тон рассказа менялся. Весь месяц, что он прожил среди тайских партизан, в душе его бушевал целый сонм невысказанных чувств. Эпизоды трагедии вновь и вновь всплывали в памяти, а пристрастие к логике, требовавшее от Уордена четкого и недвусмысленного объяснения происшедшему, заставляло его свести ситуацию к нескольким общим положениям.
Плодами своих тягостных раздумий он мог наконец поделиться с командиром Отряда 316. Уорден не мог ограничиться рамками сухого военного рапорта. Ему было совершенно необходимо излить томившие его сомнения, тревоги, страх и злость, необходимо высказать без утайки подспудные причины этой глупейшей развязки, как он их понимал. Долг обязывал его представить объективное изложение событий. Доцент старался держаться канвы повествования, но бушевавшие страсти то и дело уводили его в сторону. В результате получилась причудливая комбинация из проклятий и горькой защитительной речи, насыщенной куда больше философскими парадоксами, чем «фактами».
Полковник Грин терпеливо и с любопытством вслушивался в поток цветистого красноречия, столь необычного для легендарно спокойного и пунктуального доцента Уордена. Полковника прежде всего интересовали факты. Тем не менее он лишь изредка прерывал своего офицера. Полковнику было ведомо, что означает возвратиться с задания, в которое было вложено так много собственной души, но закончившегося полным провалом, хотя и не по твоей вине… В таких случаях он делал большую скидку на «естественные человеческие чувства», давал полную возможность разглагольствовать и не замечал непочтительного тона…
— Вы скажете, что мальчишка вел себя как последний дурак, сэр? Конечно, дурак, но в его положении вряд ли бы кто-нибудь оказался умнее. Я все время наблюдал за ним. Я догадался, что говорил он тому полковнику. Я видел, как он начал карабкаться. Поезд приближался. Я сам ничего не понял когда тот вдруг двинулся на мальчишку. Только потом до меня дошло… А Ширс еще говорил, что Джойс слишком много обдумывает все! Господи, как раз наоборот! Тут нужен был особо изощренный ум. В нашем деле недостаточно перерезать глотку первому попавшемуся! Надо еще знать, правильно ли выбран объект. Кажется, так вы учили, сэр? Здесь нужен был человек с острым нюхом, чтобы понять: этот достопочтенный болван не позволит взорвать у себя на глазах собственное творение. Ведь мост был его личным успехом, личной победой. Полгода он жил мечтой о ней. Цепкий глаз смог бы, наверное, распознать это уже по тому, как он вышагивал по настилу. Я следил за ним в бинокль, сэр… на устах — блаженная улыбка победителя. Великолепный образец энергичного человека, как любят говорить у нас в Отряде 316! Никогда не сгибается в неудаче, всегда держится до последнего! Он позвал на помощь японцев!
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
