– Из-за блокады? – спросила Ана. – У вас нет строительных материалов?
– Посмотрите на эту страну. Как тут идут дела… Думаете, если завтра снимут блокаду, что-то изменится? – Йоланда пожала плечами. – Ну, может, что-то. Но гораздо в меньшем объеме, чем вам кажется. А пока блокада – лучший друг Кастро. Есть на что списать проблемы. – Кузина кивнула на ближайшее здание: – Сюда.
Йоланда открыла фанерную дверь, и мы вошли в темный и тесный подъезд. После рассказа кузины о рухнувших зданиях я с опаской поглядывал на потолок.
В воздухе слабо пахло какими-то химикатами.
– Дезинфекция, – пояснила Йоланда. – То и дело проводят. Во время опрыскивания приходится уходить на весь день, а потом дом все равно еще долго воняет.
Квартира ее подруги находилась на верхнем этаже. Дверь открылась только после второго стука. Нас встретила белая женщина чуть за сорок со шваброй в одной руке и зажженной сигаретой – в другой. Она энергично расцеловала Йоланду, провела ее в светлую гостиную, сняла с кузины шляпу и осмотрела синяк, понимающе цокая языком:
– Сукины дети.
Йоланда высвободилась, словно смутившись всеобщего внимания:
– Ребята, это Лисани. Лисани, это Рик и Ана.
– Приятно познакомиться, – хором сказали мы.
Половицы проседали под ногами. Некогда ярко-зеленая краска на стенах выцвела до почти неразличимых пятен. В гостиной стояли потрепанный диван и несколько стульев. Потолок поддерживали две стоящие вертикально балки.
Между ними примостилось пластиковое ведро. На моих глазах в него упала капля с мокрого пятна на потолке.
– Ребята хотели посмотреть настоящую Кубу, – сказала Йоланда.
Лисани скривилась и махнула на ведро:
– Ну так вот она! Проходите присаживайтесь.
Мы с Аной осторожно опустились на диван. Он так просел под нами, что я испугался, что провалюсь на пол. Но где-то на полпути мне в попу впилось что-то острое. Лисани примостилась на угрожающе скрипнувшем подоконнике. Йоланда прислонилась к стене – единственному прочному предмету.
– Мы разве не идем в аптеку за лекарством? – спросила Ана.
– Чуть погодя, – ответила Йоланда.
– Мне редко удается поговорить с иностранцами, – заметила Лисани. – Что вы думаете о Кубе?
Ана нахмурилась. Я почесал голову.
– Ну же. – Хозяйка затянулась сигаретой и выпустила дым в окно. – Уверена, вы уже составили свое мнение.
Ана настороженно посмотрела на Йоланду и Лисани:
– Да.
Лисани улыбнулась:
– Это хорошо. И умно.
– Я так понимаю, мы здесь не из-за лекарств, – сказал я.
– Недели две назад, когда мы обсуждали ситуацию на Кубе, вы сказали, что хотите помочь, – подала голос Йоланда. – Что вы имели в виду?
Сказала это Ана, поэтому ей я и предоставил держать ответ. Она открыла рот, но осеклась и задумалась.
– Куба сильно отличается от того, как я ее себе представляла, – наконец сказала она. – Очевидно, что система не работает. Все разваливается. Но если вы спрашиваете, против ли мы революции, то это не то…
– Нас не волнует, что вы думаете о революции, – сказала Йоланда. – Нас волнует наша подруга Миранда.
– Я не уверена… – вмешалась в разговор Лисани.
– Миранда? – переспросила Ана. – А что с ней?
Лисани и Йоланда впились друг в друга взглядами, словно споря без слов.
– Слушайте, – не выдержал я, – у вас явно паршиво со шпионскими играми выходит. Объясните уже, в чем дело.
Йоланда пожала плечами и посмотрела на подругу:
– Решать тебе.
– Вот в чем беда таких ситуаций, – вздохнула Лисани. – Вопросы ничем не помогут. Йоланда, если ты доверяешь этим ребятам, я доверяю тебе.
Йоланда кивнула. Вздохнула.
– Это должно остаться в тайне, – попросила кузина. – Не говорите никому – ни Хуаните, ни Йосвани, ни даже Бенни. Поняли?
Мы кивнули.
– Ладно, – сказала Йоланда. – Вчера Миранду похитили. Прямо на улице. Сгребли в машину у нас на глазах.
Я уставился на нее. Миранда, та изнуренная женщина с пронизывающими глазами, исчезла…
Я невольно потянулся к своей щеке, к тому месту, где у кузины багровел синяк:
– Так вот откуда…
Йоланда кивнула:
– Я пыталась ее отбить.
– Это ужасно, – сказала Ана. – Ты обращалась в полицию?
Лисани горько усмехнулась.
– Они из правительства, – объяснила Йоланда. – На них не было формы, но я узнала главного. Он из МВД.
Я осторожно втянул воздух. Даже мне было известно о знаменитом Министерстве внутренних дел. Мама рассказывала о нем страшилки.
Вот почему Йоланда так нервничала на улице, почему надела шляпу. Она пряталась от секретной полиции Кастро. Может, и нас взяла для отвода глаз.
Мне вдруг стало стыдно за то, что я плохо подумал о Бенни.
– Дело в блоге? – спросил я.
– Она выложила что-то запрещенное? – уточнила Ана. – Что-то контрреволюционное?
– Контрреволюционное, – фыркнула Лисани. – Как же! Миранда писала о правах геев, но всем было плевать, раз уж Мариэла Кастро борется за то же самое. Недавно Миранда начала обсуждать условия жизни в Гаване. Состояние больниц. Разрушенные дома по всему городу. Последний пост был о том, как она две недели пыталась купить в квартиру новую раковину. Если на это нельзя жаловаться, то пора разобраться с этой страной.
– У нее нет известности Йоани Санчес, – продолжила Йоланда. – Это дало бы ей хоть какую-то защиту. Но Миранда не успела обзавестись большим числом подписчиков. Большинство кубинцев о ней и не слышали. Она может исчезнуть, и никто даже не заметит.
Ана начала что-то говорить, но замолчала, поджав губы. Наконец она сказала:
– Это ужасно. Но что мы можем сделать?
– Когда вы уезжаете? – спросила Лисани.
– В этом-то вся проблема, – ответила Йоланда. – Только через месяц.
Лисани покачала головой:
– Слишком долго.
– Да скажите уже, – подалась вперед Ана. – Чего вы от нас хотите?
Я мог сделать вид, будто также хочу узнать правду, но на самом деле трясся как осиновый лист. По коже бегали мурашки, словно меня обволакивал арктический холод, а не кубинская жара.
– Нам нужно вывезти это из страны. – Лисани выудила из кармана небольшую серебристую флешку. – На ней запись похищения. Мир должен узнать, что Миранду похитило правительство. Но это не может ждать месяц.
– О! – выдохнула Ана.
