Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
– Это медоносная пчела, – неожиданно сказала Зофья.
– Что?
Она помахала цепочкой с кулоном.
– Кулон в форме пчелы.
– У этого мужчины странные предпочтения, – отвлеченно сказал Энрике. – Или это символ? Может, ему близки идеи Наполеона? Я почти уверен, что медоносные пчелы были символом его правления.
– Наполеону нравилась математика?
– Разве это имеет какое-то отношение к делу?
– Медовые соты представляют собой идеальную шестигранную призму. Мой отец называл пчел природными математиками.
– Может быть, – сказал Энрике. – Но, видишь ли, Наполеон умер в 1821 году, так что я уже не смогу его об этом спросить.
Зофья растерянно моргнула, и Энрике почувствовал укол вины. Она не всегда понимала шутки. Кроме того, его остроумные замечания чаще всего получались довольно обидными. Но Зофья не уловила в его словах сарказма и, пожав плечами, положила цепочку на кофейный столик.
Энрике растерянно повертел в руках африканский артефакт.
– И все-таки как он попал внутрь? Он был в павильоне все это время, или там была еще одна дверь?
– Там нет никаких дверей, помимо главного входа и выхода.
– Я просто не могу понять, чего он хотел. Зачем поджидал нас? Кто он вообще такой?
Зофья бросила взгляд на кулон с пчелой и, пробормотав что-то невнятное, протянула руку.
– Дай сюда.
– Ты никогда не слышала, что мух лучше приманивать на мед, а не на уксус?
– Зачем мне приманивать мух?
– Ладно, забудь.
Энрике протянул ей артефакт.
– Только аккуратнее.
– Это просто кусок меди, покрытый ржавчиной, – с презрением сказала она.
– Сможешь аккуратно снять ржавчину?
– Легко, – ответила она, взвесив квадрат в руке. – Ты говорил, что внутри его может быть вери́т… На вид это больше похоже на безделушку для суеверных простаков, вроде тех, что продавали в моем городке. У тебя есть доказательства? Где ты нашел эту информацию?
– Суеверия. Легенды, – сказал Энрике и, решив еще больше позлить Зофью, добавил: – Чистая интуиция.
Зофья поморщилась.
– Суеверия – обыкновенная чушь, а интуиция субъективна.
Она взяла раствор со своего импровизированного рабочего стола и очистила квадрат от ржавчины. Закончив, она положила его на стол. Теперь Энрике мог разглядеть сетчатый узор и форму букв, но на этом – все. В астрономической комнате не было ламп: ничто не должно было мешать наблюдению за звездами. Единственными источниками света были несколько свечей, стоящие на столе.
– Я почти ничего не вижу, – сказал Энрике. – У тебя есть кремень, чтобы зажечь спичку?
– Нет.
Энрике вздохнул и оглядел комнату.
– Ладно, тогда…
Он прервался, услышав шипение, с которым обычно загорается спичка. Держа в руке горящую спичку, Зофья достала еще одну и, приоткрыв рот, провела ею по своему клыку. Огонь озарил ее лицо. Платиновые волосы напоминали туман, сквозь который пробивается солнечный свет; это сияние ей определенно шло. Озаряемая пламенем, Зофья выглядела очень естественно.
– Ты только что зажгла спичку зубами, – сказал Энрике.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Мне придется сделать это еще раз, если ты не поторопишься и не зажжешь свечи.
Он торопливо зажег свечи. Затем, взяв одну из них в руки, он поднес свет к артефакту. Приглядевшись, юноша обнаружил на нем надписи. Все буквы находились по центру: на поверхности было высечено достаточно квадратов, в которых уместилось двадцать пять букв по горизонтали и по вертикали.
Его сердцебиение участилось. Это происходило каждый раз, когда он находился на пороге очередного открытия.
– Похоже на латынь, – сказал Энрике. – «Sator» может переводиться как «основатель», такой обычно имеет божественную природу. «Arepo» похоже на имя, возможно, египетское. «Tenet» означает «удерживать» или «сохранять»… затем идет «opera» – «работа», и «rotas» – «колеса».
– Латынь? – спросила Зофья. – Я думала, это артефакт из коптской церкви в Северной Африке.
– Так и есть, – сказал Энрике. – Северная Африка была одним из первых мест, где в первом веке распространилось христианство… Рим часто посылал туда своих людей. Их первая колония теперь известна как Тунис.
Зофья тоже взяла свечку и поднесла ее к артефакту.
– Если внутри и правда вери́т, может, просто сломаем его?
Энрике схватил медный квадрат со стола и прижал его к груди.
– Нет.
– Почему?
– Мне надоело, что вы ломаете вещи прежде, чем я успеваю их осмотреть, – сказал он. – К тому же посмотри на этот маленький рычажок сбоку. У некоторых древних артефактов есть предохранители, предназначенные для защиты: разбив его, ты можешь уничтожить предмет, спрятанный внутри.
Зофья ссутулилась и подперла подбородок рукой.
– Может, когда-нибудь я пойму, как разбить сам вери́товый камень.
Энрике присвистнул.
– Тогда ты станешь самой опасной женщиной во Франции.
Считалось, что раздробить вери́товый камень нельзя. Их устанавливают на входах в банки, дворцы и другие заведения, способные позволить себе такое приобретение. Каждый экземпляр представляет собой необработанную плиту, которая откалывается естественным образом во время добычи камня и процесса очищения. Найти небольшой кусочек вери́та невозможно даже на черном рынке.
– Слова те же самые, – вдруг сказала Зофья.
– О чем ты?
– Они одинаковые. Разве ты не видишь?
Энрике внимательно всмотрелся в буквы и понял, что она имеет в виду. Буква S стояла в верхнем левом углу и в правом нижнем. За ней в обоих случаях следовала буква A. Слова были составлены по определенной схеме.
– Это палиндром.
– Это металлический квадрат с буквами.
– Да, но слова читаются одинаково слева направо и справа налево, – объяснил Энрике. – Обычно палиндромы вырезались на амулетах, чтобы защитить своих носителей от вреда. Хотя, если подумать, не только на амулетах. В константинопольском соборе Святой Софии был найден палиндром на греческом. Nipson anomēmata mē monan opsin. «Очистись от грехов, а не только от грязи». Считалось, что игра слов собьет демонов с толку.
– Игра слов и меня сбивает с толку.
– Я воздержусь от комментария по этому поводу.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
