Глава 1
Великий комбинатор, или один из детей лейтенанта Шмидта. Нет, не Шмидта – Александра
Шаланда, подошедшая к деревянному пирсу, с некоторым трудом нашла себе место среди нескольких аналогичных судов и почти двух десятков баркасов.
Длинный, глубоко вдающийся в воды лимана пирс и берег рядом напоминали муравейник. В отличие от пирса в Одессе или Николаеве, здесь все словно в настоящем муравейнике. Мужчины, женщины и дети, все словно в униформе, в однообразных, серого цвета мешкообразных робах и платьях, сшитых из парусины. Непременный атрибут одежды всех – жилетка с серой меховой оторочкой из волчьего меха. Несмотря на жару, некоторые местные жители щеголяют короткой открытой меховой жилеткой из того же волчьего меха. Южное солнце уже начало припекать, а здесь все, несмотря ни на что, в шляпах и платках. Женщины еще и в передниках.
Хотя наши матросы и морпехи почти как и местные одеты в морские робы из серой парусины, высадившийся с нашей шаланды взвод выделялся своей явной чужеродностью. Идти в логово «кинбурнских волков» без сопровождения я опасался, очень возможно, что где-то в каком-то зале висят портреты Гитлера или Геббельса и даже штандарт нацистский.
Вокруг все в работе, и даже маленькие дети чем-то заняты. Словно нет войны. Вокруг немецкая речь, в которой проскальзывает достаточно много украинских слов. Немецкая речь с украинским сленгом это что-то особенное.
Вообще колонии немцев-колонистов считаются своего рода образцом коммуны Ленина. Убрали из патриархальной немецкой общины национальность, религиозность и как религиозный анахронизм понятие семьи. Остались немецкий порядок, дисциплина и вера в руководителей. Именно поэтому уже с трехмесячного возраста ребенка отправляли в ясли, а матерей вновь использовали как равноправную рабочую силу и подругу мужчин коммуны. Так появляется система воспитания детей партии сначала в яслях «Красное солнышко», потом в садике-интернате и уже далее в детдоме-училище, с последующим направлением туда, куда пошлет партия и комсомол. Такие дети, словно дешевый одноразовый патрон, о котором некому вспоминать и которому не о ком вспоминать, кидались в топку войн за революцию без сомнений.
Отдельно, слегка на возвышенности, возле какого-то деревянного строения под навесом, за деревянным столом, на лавочках восседали четверо стариков с седыми, аккуратно постриженными бородками. Возле каждого, у ног, словно маршальские жезлы, прислоненные к лавочке или стенке сарая, стояли посохи с характерной немецкой закругленной ручкой.
Напротив стола с виноватым видом, в холщовых штанах, босой, но в волчьей меховой жилетке, застегнутой вверху на одну пуговицу, стоял и выслушивал наставления старших малец лет шести от роду. За его спиной тоже в меховом жилете стояла босоногая четырехлетняя девочка. Парочка детей в своих жилетках явно выделялись среди сверстников.
С моим появлением наставления закончились, и теперь все обратили внимание на меня и мое сопровождение.
– Здравствуйте, – здороваюсь со стариками. Возможно, это не старейшины, но и в колонии явно не последнее место занимают. Все в волчьих меховых жилетках, стараются сделать значительный вид, пряча заинтересованность за невозмутимостью. Каждый взял в руки посох, приосанившись, словно надев мундир.
– Й тобі не хворати. Здоровья товаришу красному командиру. Що сталось, яким це вітром до нас з’явились, та щей з такою охороною. – Украинский язык с немецким произношением самого старшего из стариков звучал шокирующе и непривычно.
– Хочу увидеть главу местной общины, – постарался напроситься на прием к главе Вовчего рода.
Повод официальный у меня есть. Мол, приехал просить выделить шаланду для увеличения перевозок. И это на полном серьезе.
В Очакове только четверть всех плавсредств принадлежит рыболовецкому колхозу (коммуне). Нет в коммуне и крупнотоннажных судов. Все, что крупнее 30 тонн водоизмещения, принадлежит немецким колонистам.
В жизни колонии право наследования по Библии применяется на практике. Все принадлежит старшему сыну и его наследникам мужского пола, исключение – наследование по девичьей линии. Здесь от рождения все знают, где имущество семьи, где имущество старших родичей семьи, где имущество рода и потом клана. Наследник клана должен обязательно быть только из прямых наследников, ему и его детям принадлежит право распоряжаться деньгами и определять ближайшую политику. Несмотря на кажущуюся свободу наследника, отец или мать во главе с советом старейшин клана могут сместить неугодного, объявив наследником кого-либо из его детей. Горе, если нет продолжения рода в детях. Так было от отцов – основателей рода. Пока в жизнь клана не вмешался НКВД. Вдруг в течение одного поколения три наследника оказались в застенках НКВД и расстреляны. Еще один, самый старший – Александр, исчез в топке боев Первой мировой на севере, не оставив наследника.
Мой замысел очень прост, его описали еще Ильф и Петров в своем «Золотом теленке». Великий комбинатор объявлял себя сыном лейтенанта Шмидта, а я решил объявить себя сыном Александра Вольфа, наконец-то нашедшего свою родню. Объяснять сказки о будущих наследниках и волшебных переселениях душ глупо. Объявлять себя пророком от красных людям, которые уже столько лет живут с ненавистью к советской власти, также сродни глупости. Зато семья, которая из поколения в поколение заботится о своих детях, вполне может принять найденыша. Даже не доверяя возможному авантюристу, некоторые известные мне факты из истории семьи может знать только родственник или ставленник НКВД. Далее должны быть проверки. Проверка по ДНК?.. Такого даже в умах светил от медицины еще нет, а уж технологии тем более. Как проверить флотского офицера во время войны? Сам факт – детдомовец – уже подтверждает возможность потерянного ребенка, а там, если не настаивать, воображение само нарисует и состыкует историю нового члена клана.
