Кестрель села на ящик.
— Надеюсь, карты у тебя имеются.
— Где ты видела моряка без колоды? — Ее противник сел напротив, раскурил трубку и потянулся за кошельком.
— Нет, ставки будут другие.
— Я надеялся, что ты предложишь.
— А ну-ка без пошлостей, морячок. Будем играть на вопросы и ответы.
— А пошлые вопросы задавать можно?
— Если выиграешь.
— Имей в виду, я хорошо играю.
Кестрель улыбнулась:
— Но я лучше.
Букмекер оседлала Арина, встав коленями на сиденье по обе стороны от его бедер. Она схватила Арина за подбородок пахнущими табаком пальцами и заставила его приподнять голову. Ее черные глаза сверкали. Рыжие волосы коснулись щеки Арина, задев стежки. Он подумал о своем изуродованном лице и о том, как приятно будет забыть об этом хотя бы на время.
— Теперь я хочу сделать ставку, — зашептала букмекер на ухо.
Арин обхватил ее руками за талию.
— Ты как будто расстроен, — усмехнулась Кестрель.
Моряк бросил карты на импровизированный стол. Кестрель выиграла.
— Я думал, ты хочешь услышать что-нибудь поинтересней, чем «да, „Марис“ ходил в южный Гэрран примерно месяц назад». Мало того, что проиграл, так еще и вопросы скучные!
Смех сорвался с губ Кестрель облачком белого пара.
— Можем сыграть на твою шинель.
— Эх, красотка, может, будем считать, что ты уже выиграла, и я просто отдам ее?
Арин приподнял букмекера за талию и пересадил ее со своих коленей на другой стул.
— Печально видеть, — вздохнула она, — как человек поступает себе во вред.
Иногда Арину казалось, что он так и остался собственностью Кестрель. Он подумал о серебряных монетах, которые за него заплатила дочь генерала. Он не мог забыть их тяжесть, не мог простить. Его душа была озером, в воды которого высыпали серебро из мешка. Чем лучше Арин узнавал Кестрель, тем глубже опускались монеты. Позже, подхваченный теплым течением, он выплыл, а серебро осталось на дне. Арин не хотел нырять обратно. Но иногда — особенно с тех пор, как был подписан договор, особенно в этом проклятом городе, особенно сейчас — казалось, что он ясно видит, как блестит на дне серебряный клад.
Но это ничего не меняло. Арин отвернулся от красавицы-букмекера.
— Я поступаю так, как нужно.
Она улыбнулась и снова закинула ноги на стол.
— Однажды ты поймешь, что ошибался.
Арин встал и вышел из таверны в ночь.
Моряк предложил Кестрель руку, как заправский кавалер, и помог ей подняться. Потом он снял с себя шинель и накинул ей на плечи, но не сразу выпустил ткань из рук.
— Милая служаночка, а не хочешь ли ты отправиться со мной в плавание?
— Нет уж, еще потоплю корабль, чего доброго. По мне не заметно разве? Я приношу несчастья.
— Люблю таких. — Матрос от души чмокнул Кестрель в щеку, а потом побежал вверх по пляжу в сторону города. — Ух, и холодина же сегодня! — воскликнул он, а потом громко, во весь голос запел ту же песенку, что до этого мурлыкал себе под нос. Он часто прерывался, чтобы вдохнуть, но неплохо попадал в ноты, и Кестрель с удовольствием слушала, как разносится над пляжем простая мелодия. Конечно, в этой песне не было истинной красоты, да и голос совсем не тот, что у Арина — словно густой, крепкий напиток, наполняющий чашу до краев. Но матрос пел весело, и Кестрель это нравилось. В конце концов, лучше радоваться тому, что имеешь, чем мечтать о недостижимом.
18
Кестрель узнала все, что нужно. Пора возвращаться во дворец. Но Кестрель противилась этому всей душой, в горле стоял горький ком. Ноги не слушались, и она медленно брела вверх по холму. Возле высокого моста через реку, спускающейся с гор и змейкой вьющейся по городу, Кестрель остановилась. Ей предстояло снова пересечь богатый квартал с яркими масляными фонарями. Но она этого не сделала.
Кестрель положила руку на кованый парапет. Металл обжег холодом. Она пошла по берегу, скользя ладонью по перилам, сначала медленно, потом быстрее. У Кестрель не было определенной цели, она шла туда, куда вела ее река. Лишь бы подальше от дворца, в который все равно придется вернуться.
Дворцовый инженер. Водоснабжение. Арин поднялся по узкой лесенке, которая вела из Теснины в более обеспеченные кварталы. На верхней ступеньке он обернулся и окинул взглядом город. В темноте внизу поблескивали одинокие фонари, напоминающие драгоценные камни на черном бархате.
Арин понял, что означают ставки на свадебное платье. И не важно, что Тенсен ему не поверил. Арин оказался прав: глава сената получил в награду ценные сведения, оказав императору услугу. Но какую? Если инженер получила такую же награду, то что же сделала она?
Где-то рядом шумела река. Арин вспомнил, что неподалеку есть канал, где вода спокойнее благодаря шлюзам, спроектированным той же женщиной-инженером.
Арин вышел к реке и зашагал вдоль нее.
Кестрель остановилась, увидев шлюзы. Поначалу она просто любовалась их совершенной конструкцией. Заслонки поднимались и опускались, точно регулируя уровень воды, когда нужно было пропустить, например, груженую баржу. Какое великолепное изобретение! Какой острый ум создал все это!
Возле шлюзов кто-то прогуливался. Дворцовая служанка стояла к Арину спиной. Белая окантовка на платье, видневшемся из-под длинной распахнутой шинели, выдавала в ней валорианку. Волосы скрывал намотанный на голову шарф. В слабом свете далекого фонаря она выглядела неприметной тенью.
Отчего-то при виде этой девушки сердце Арина сжалось. «Одиночество», — подсказал ему мальчуган, которым он когда-то был, чье лицо иногда чудилось ему в зеркале. «Она прекрасна», — шепнул мальчишка Арину. Но почему он так решил? Ведь это совершенно незнакомая валорианка, с которой у Арина нет ничего общего. Само ее платье напоминало разом обо всех злодеяниях империи. Поэтому он велел мальчугану из прошлого замолчать.
Арин продолжил путь и обошел изгиб канала. Отсюда одинокую фигурку служанки уже нельзя было различить.
Чем больше Кестрель смотрела на шлюзы, тем сильнее напоминала сама себе реку, которая натолкнулась на замысловатую преграду. Хитроумные заслонки сдерживали все то, что творилось у нее на душе. Она сама построила этот шлюз из железной лжи и заперла свою реку внутри.
Кестрель услышала шорох подошв по мостовой — еще один поздний прохожий. Он чуть замедлился, но не остановился. Вскоре звук его шагов растаял вдалеке.
Ей тоже пора идти. Рано или поздно придется вернуться.
Что-то заставило Арина повернуть обратно. Может, боги? Он не знал. Ноги словно сами понесли к шлюзам. Тело само стремилось в ту сторону. Разум же ничего не понимал и судорожно пытался разгадать загадку. Разве в том, что возле канала стоит дворцовая служанка, есть что-то необычное? А больше там нет ничего интересного.
