Несколько секунд спустя я падаю на землю. Над головой — усеянное звездами черное небо, вокруг — море волнующейся травы. Влажный воздух Пейзли сменяется сухим земляным ароматом. Я прислушиваюсь к своим ощущениям. У меня лишь слегка кружится голова. Никакой тошноты. Чего не сказать о Мэзере и Филе. Фила вывернуло еще до того, как мы приземлились. Он лежит в траве. Мэзер тихо стонет, уткнувшись лицом в колени и обхватив голову руками.
— Что… ты… — Мэзер морщится, глядя на меня. — Сделала?
Он замечает, что пейзаж изменился, и его глаза округляются. Мэзер, как и Фил, заваливается на бок. Если тошнота вызвана магией, то, может, магия поможет избавиться от нее?
Я окутываю их прохладой, и Мэзер с Филом разворачиваются ко мне и смотрят с недоумением. Меня все еще шокирует то, как свободно я теперь использую магию, как легко мне это дается. Я думаю о насущном.
Мы очень далеко от тех мест, где Ангра может меня искать, так что Распад пока не почуял меня. Тем не менее я создаю в своем сознании барьер — такой же, какой ставила против Рареса. Ангра найдет меня только в том случае, если я сама того пожелаю.
Фил поднимается на дрожащих ногах, вытянув руки, чтобы не упасть.
— Снег небесный, что это было?
Я открываю рот для ответа, но тут Мэзер усмехается.
— То, что поможет нам выиграть войну, — отвечает он за меня. — Чем больше я вижу, на что ты способна, тем больше жалею Ангру.
Фил в ужасе таращится на меня, но, поймав на себе взгляд Мэзера, стряхивает с себя оцепенение.
— Ты сильнее Ангры? — спрашивает он.
Мне так и хочется скривиться, но я сдерживаюсь.
— В магии? Нет. Но в остальном… надеюсь, да.
Покрытый тьмой Элриджский лес возвышается слева в нескольких шагах от меня. Во всех других направлениях, насколько хватает глаз, стелется волнистое море прерий. Земля еще не остыла после жаркого дня. Я поправляю сумку и шакрам.
— Понятия не имею, где лагерь Кэридвен, — вздыхаю я. — И добрались ли до него остальные…
Джессе освободил Кэридвен? Винтерианцы вывели наследников Вентралли из королевства?
— Мы все выясним, — успокаивает меня Мэзер, словно обладает способностью слышать мои мысли, как Рарес.
— Но…
— Мы все выясним, — повторяет он, вставая передо мной и опустив ладони на мои плечи. — Они все добрались. Уверен в этом. А теперь… нам налево идти или направо?
Я смотрю по сторонам. Вряд ли магия поможет мне выбрать правильное направление. Придется делать выбор самой.
Эта мысль не пугает меня так, как раньше.
— Налево, — отвечаю я. — Нужно же откуда-то начинать.
Кивнув, Мэзер указывает рукой в сторону горизонта.
— Веди нас, моя королева.
— Не смей, — прищуриваю я глаза.
— Не сметь чего?
— Звать меня так.
— Но как еще мне звать тебя, моя королева? — веселится Мэзер.
Фил поправляет свою дорожную сумку. Похоже, страх его отпустил.
— Могу внести парочку предложений, — тихо замечает он.
Даже в темноте заметно, как щеки Мэзера заливаются румянцем. Ничего очаровательнее этого не видела. И Фил впервые позволил себе пошутить.
Мэзер задевает его плечом, проходя мимо.
— Идемте, — зовет он. — За ночь нужно пройти как можно больше.
— Как пожелаете, лорд Мэзер, — с ухмылкой отзываюсь я.
Меня распирает от радости. Мэзер закатывает глаза, но его губы изгибаются в легкой улыбке. Мы втроем отправляемся в путь.
* * *
Два следующих дня мы проводим в дороге, прерываясь только на сон. На привалах один из нас всегда остается на страже, бдительно следя за тем, не появится ли враг и не разожгут ли вдалеке огни.
В Пейзли не было ощущения, что мир разваливается на части. Рарес рассказывал мне о деяниях Ангры, но я воспринимала новости отстраненно. Здесь же я с каждым шагом приближаюсь к войне. Кто знает, что пришлось вынести Кэридвен от рук Раэлин? Мне до сих пор неизвестно состояние дел в Винтере. И Терон… Он подвластен Ангре. Зачем Ангре союз с ним? У Корделла одна из самых сильных армий Примории. Но чтобы командовать ею, Ангре не нужен принц. Благодаря Распаду он может подчинить кого угодно. Оставлять Терона в живых опасно. Он тоже связан с чистой магией накопителя, с помощью которой можно победить Ангру.
Я не спросила у Мэзера, что случилось с накопителем Терона. Знаю только, что он подобрал корделлианский кинжал, когда принц выбросил его в темнице. Но очень сомневаюсь, что Ангра не забрал у Мэзера накопитель.
Опять же встает вопрос: зачем Терон нужен Ангре? Король Спринга любит сваливать всю грязную работу на своих марионеток. Так было с Иродом и Раэлин. Так будет и с Тероном?
У меня все внутри переворачивается. Терон может быть нужен Ангре только по одной причине: из-за меня. Ему известны мои слабости. Он сам — моя слабость. Дорогой мне человек, одержимый ненавистной мне силой.
Я вытираю со лба пот. Спутанная трава цепляется за сапоги, голову припекает жаркое солнце. Меня обуревают разные чувства: дискомфорт, усталость, сокрушительная и всепоглощающая вина, — но я позволяю себе уцепиться лишь за одну. За смирение. Мне придется увидеть Терона таким, каким его сделал Ангра: жестоким, как Ирод; темным, как Ангра. И я должна быть к этому готова.
Фил охает, когда я натыкаюсь на него, но не отрывает взгляда от горизонта. Десятки палаток желтого, коричневого и болотного цвета стоят на границе леса. Они почти незаметны на фоне травы и деревьев. От костров вьется дымок. До нас доносятся приглушенные голоса.
Мэзер поворачивается к нам лицом.
— Похоже на лагерь, — говорит он, идя спиной вперед.
Вялость от знойного жара как рукой снимает. Фил радостно поднимает вверх сжатые в кулаки руки:
— Цивилизация! В каком-то роде.
Он бросается к лагерю, опережая Мэзера. Я же не могу сдвинуться с места, устремив взгляд на палатки.
— Мы здесь, — сиплю я.
Почему-то эти слова звучат больше угрожающе, чем радостно. Я сжимаю лямку чехла от шакрама.
Шагнув ко мне, Мэзер протягивает руку. Над миром нависла угроза войны, но я не одна. Я вкладываю свою ладонь в ладонь Мэзера и позволяю себя вести.
* * *
При нашем появлении все звуки стихают. Смолкают разговоры и смех. Над разведенными кострами покачиваются горшки с едой, о которых позабыли потрясенные повара.
Расправив плечи, я иду между Филом и Мэзером по одной из множества протоптанных дорожек. Все таращатся на нас: в основном саммерианцы с их огненно-рыжими волосами и загоревшей кожей, но еще якимианцы и даже несколько жителей Спринга. Одна черта объединяет их всех: выжженное под левым глазом клеймо.
