Книга Шоколадные деньги - Эшли Прентис Нортон

Сентябрь 1983

На следующее утро, все еще страдая от смены часовых поясов, я просыпаюсь рано, около шести. Из-за грубых простыней и кусачего одеяла первым делом мне приходит в голову, неужели я в больнице? Я смотрю на соседнюю койку и вижу крепко спящую Холли. Мне отчаянно нужна сигарета. Курить для меня теперь – все равно что дышать. Это меня стабилизирует, помогает прочистить мозги и обрести равновесие. После вчерашнего инцидента с мисс Максорен я не рискую курить в ванной, а потому решаю пройтись. Вчера вечером я прочла в своде правил, что учащимся разрешается выходить на улицу после пяти утра, а потому, наверное, удастся найти где-нибудь в кампусе подходящую скамейку и выкурить сигарету. Надев юбку в круговую складу и желтый кардиган, я выхожу на улицу.

Осеннее утро в Нью-Гэмпшире прохладное, но не холодное – почти как озеро летом. Кругом, насколько мне видно, ни души. Я все иду и иду, не зная в точности куда, поскольку пропустила экскурсию по кампусу в первый день. Я прохожу мимо идентичных спальных корпусов из красного кирпича, между ними, прорезая лужайки, тянутся бетонные дорожки.

В центре кампуса – библиотека, огромное красное здание с круглыми окнами. Среди прочего (помимо того что тут учились Мак и мой дед) в Кардиссе меня привлекла как раз эта библиотека. Она обширней, чем у любой другой подготовительной школы. За самым дальним от Брайта корпусом тянутся спортивные площадки. Слишком уж открытое место, курить там рискованно, и почти святотатством будет загасить окурок в траве. Я иду дальше, пока не выхожу к реке, вдоль берега там выстроились зеленые скамейки. Совсем как в настоящем сквере.

Я выбираю подходящую скамейку. Сажусь и закуриваю. Мне так одиноко на этой скамейке. Почему-то вспоминается пентхаус. Но я уже не десятилетняя девочка, которой скучно в игровой комнате. Новые проблемы. Я резко выдыхаю, думаю про Мередит и ее глупый роман с Кейпом. Даже у Холли больше шансов с таким парнем, чем у кого-то вроде меня. Пусть даже она из Айовы. Я не милая, но и не крутая, что называется, без острых углов. Я циничная, но без загадочной сумрачности. Неглупая, но не остроумная. Просидев на скамейке около часа, я иду на завтрак. Я пробегаю взглядом по столовой, нахожу Мередит, Джесс и Холли, которые сидят не за тем столом, что вчера, а за длинным, вместе с другими учениками. Я наливаю себе кофе, накладываю в плошку мюсли, заливаю их снятым молоком и иду к столу.

– Привет, Беттина! Ты где была? – спрашивает Холли.

– Не могла уснуть и пошла прогуляться, – говорю я, мне не хочется, чтобы она знала, что меня мучит смена часовых поясов.

– А я едва-едва в семь с кровати сползаю, – говорит Мередит. – Ты мне послужишь вдохновением.

– Едва ли, – отвечаю я, оглядывая остальных за столом.

Мне хочется спросить: «Кто все эти люди?» Тут, наверное, человек пятнадцать, мальчики и девочки вперемежку. Я еще никогда раньше не завтракала с парнями. Почти у всех учеников мокрые волосы. На парнях – пиджаки и галстуки, на девчонках – юбки и оксфордские рубашки или футболки в обтяжку. Я в жизни не видела столько красивых подростков разом. У них словно бы есть какое-то заклинание от прыщей, их тела не растягивают, где не надо, одежду. Их тут слишком много, чтобы знакомиться, поэтому я ем молча. Мое появление как будто никого не тронуло. Интересно, Кейп тут? Судя по тому, как Мередит спокойно намазывает на свой рогалик крем-сыр, скорее нет. Как можно не приосаниться, если парень, которому ты делала минет, ест за тем же столом, пусть даже ты утверждаешь, что вот-вот его бросишь?

Но нет, я ошиблась. Приходит еще парень и окликает:

– Привет, Кейп! Как лето?

– Хорошо, у тебя?

Он сидит всего через три человека от меня. Русые волосы падают ему на глаза – невероятной, яркой голубизны. Белая оксфордская рубашка с темно-синим галстуком, на котором маленькие омары. Тонкие запястья и длинные пальцы. Невозмутим и безупречен, если не считать ногтей. Ногти и кожа вокруг них безбожно обкусаны.

До меня доходит, что, если летом можно расслабиться, признаваться во влечении и даже в любви, в Кардиссе подобное держишь в узде. С этими людьми тебе придется жить, притом долгое время, поэтому то, что делает тебя уязвимым, прячешь подальше. Все трагедии тут из вторых рук, пересказанные, а после разобранные по косточкам в горячечных разговорах по общежитским комнатам. Интересно, о чем думает Кейп? Он пытается встретиться глазами с Мередит или даже такой мелкий жест здесь слишком рискован? Отвернувшись, я начинаю расспрашивать Холли, какие у нее сегодня уроки, не желая, чтобы кто-то решил, будто я интересуюсь Кейпом.

Когда звенит звонок, мы выходим из столовой и быстро расходимся по классам. У меня не было времени обзавестись учебниками, поэтому на плече у меня пустая соломенная сумка, которую я купила по случаю на блошином рынке в Париже. Я немного беспокоюсь, как бы Холли не решила, что я не могу позволить себе учебники, и не попыталась одолжить мне денег. У меня есть карточка с расписанием, чем-то похожая на карту поиска сокровищ. Под номером первым – английский 212, мистер Доналдсон, комната 42, Филдинг-холл. Надеюсь, он преподаватель получше, чем мисс Максорен.