Чрез многорыбный Боспор перекинув мост, посвятил я Гере картину свою в память о мосте, Мандрокл. Славу самосцам стяжал, себе же венец лишь почетный, Царскую волю свершив, Дарию я угодил [76].
Но хотя мост Мандрокла был построен с азиатской стороны с явно враждебными намерениями (дабы Дарий мог без помех совершить успешное вторжение в Европу) и разобран сразу по миновании в нем надобности, транспортное движение по нынешнему мосту через Боспор идет преимущественно с востока, как бы втягивая Азию в Европу и обеспечивая исключительно мирное общение.
После основания Византия, которое традиционно датируется VII в. до н.э., мы почти ничего не слышим о политической истории города вплоть до 499 г. до н.э., когда он взбунтовался против своего персидского сюзерена, что явилось частью Ионийского восстания (499–494 гг. до н.э.). Византий счастливо избежал горестной судьбы центра восстания, Милета, однако когда персы возвратились с крупными силами, переправившись из Азии в Европу по другому корабельному мосту, ему ничего другого не оставалось, как прислать требуемые от него подкрепления, чтобы сражаться на стороне персов. По сути, большинство сражалось скорее за персов или по крайней мере вместе с ними, нежели против них (см. Приложение в конце книги). Однако победы антиперсидской коалиции греческих полисов [77]в 479 г. до н.э. при Платеях и Микале стали предвестием освобождения Византия от персидского владычества. Пока Спарта сохраняла интерес к продолжению кампании по освобождению Азии, Византий служил местопребыванием союзной ставки. Но когда регента Павсания официально отозвали в Спарту (не подчинившись приказу, что было совершенно не в стиле спартанцев, он возвратился в Византий под свою ответственность и был уличен в симпатиях к персам), Афины взяли на себя контроль и руководство кампаниями против персов, и Византий стал одним из многих афинских союзников, согласившись ежегодно платить высокую подать в 15 талантов серебра.
Важность Византия для Афин состояла главным образом в том, что обладание им позволяло контролировать и облагать пошлинами корабли с пшеницей и сырьем, ежегодно плававшие через Боспор из черноземных краев Украины, Южной России и Крыма в Афины и другие города Эгеиды. Обнаруженный в Афинах эпиграфический документ, относящийся, по-видимому, к началу 420-х гг. до н.э., проливает свет на отношения Афин, с одной стороны, с северогреческим городом Метоной и царем Македонии – с другой. В двух местах надписи упоминаются магистраты, называемые «стражами Геллеспонта» (геллеспонтофилаки), находившиеся в Византии, которые решали, какое количество зерна тот или иной греческий город (речь не об Афинах) мог ввозить из Причерноморья. Другие источники сообщают о фиксированной подати, взимавшейся сборщиками налогов (их местопребыванием также был Византий), с товаров, которые шли через Боспор в обе стороны.
Таким образом, Византий был одним из важнейших узлов в системе владений Афинской империи. Не приходится удивляться, что на заключительном этапе Пелопоннесской войны и сразу после нее, когда спартанцы наконец благодаря значительной помощи со стороны Персии обзавелись приличным флотом, Византий превратился в объект первостепенной военной важности. Важнейшим следствием победы спартанцев в 404 г. до н.э. стал роспуск Афинского морского союза и сокращение его огромного флота с 300 кораблей до максимум 20. Однако спартанцы ничего не имели против империи как таковой, и чтобы обеспечить функционирование их собственной новой империи в Эгеиде, они создали предназначенную для территорий вне Лакедемона должность гармостов («устроителей»). Местопребыванием одного из наиболее влиятельных среди них стал, что вполне естественно, Византий.
В итоге борьба за обладание Византием между Спартой и Афинами, начавшими восстанавливать свои силы благодаря Персии, которая теперь противостояла враждебной ей отныне Спарте, продолжалась до конца 390-х – начала 380-х гг. до н.э. – до тех пор, пока морская мощь Афин не приобрела вновь, по мнению персов, слишком опасные размеры, когда все стало подозрительно напоминать Афинскую империю V в. до н.э., в том числе обладание Византием и восстановление сбора торговых пошлин с плававших там кораблей. После этого персы вновь начали оказывать поддержку Спарте, и та благодаря действиям флотоводца Анталкида, наладившего дружественные отношения с персами, сумела заблокировать Геллеспонт и тем самым вновь поставить Афины перед угрозой голода, как то имело место в 405–404 гг. до н.э. Сразу же за этим последовал «Царский мир», известный также под названием Анталкидова, по условиям которого Византий изымался из-под контроля Афин.
Однако в Византии оставалась значительная группа сторонников Афин во главе с Филином – афинским официальным представителем в городе. Вероятно, именно он представлял византийскую сторону во время переговоров, в результате которых город вступил в союз с Афинами в 378–377 гг. до н.э. на тех же самых условиях, что и город хиосцев. Обитатели острова Хиос были лояльными подданными Афинской империи боґльшую часть V в. до н.э., даже несмотря на то, что она была олигархической, а не демократической. Однако к 384 г. до н.э., когда хиосцы оказались в составе антиафинской коалиции, они были уже гражданами демократического полиса, симпатизируя Афинам в силу идеологических и стратегических соображений, и от души ненавидели Спарту за условия «Царского мира» (см. девятую главу). Византий находился в аналогичной ситуации. И в 378 г. до н.э., как мы видели, стали демократическими Фивы, а летом того же года эти три демократических государства – Хиос, Византий и Фивы – объединились вместе с другими полисами (Митиленой и Метимной на острове Лесбос и островным государством Родос) в качестве шести членов – основателей Второго Афинского морского союза – альянса, имевшего откровенно антиспартанскую направленность, тогда как первый поначалу был антиперсидским и антиспартанским стал лишь позднее.
Поначалу дела у нового Афинского союза шли хорошо и число его членов росло – в период наивысшего расцвета в его состав входило примерно семьдесят пять больших и малых полисов. Это произошло потому, что Афины предлагали свое лидерство там, где в нем нуждались, и что они, казалось, вполне искренне стремились соблюдать клятву, данную союзникам, а именно не посягать на их имущественные права или покушаться на какие-либо иные законные привилегии полисов – членов альянса. Однако не позднее 373 г. до н.э. появляются свидетельства того, что Афины чем дальше, тем больше начали нарушать свои обещания, так что к 357 г. до н.э. Византий оказался вовлечен в смуту, которая известна под названием Союзнической войны, или Войны союзников (357–355 гг. до н.э.). В середине 350-х гг. до н.э. взбунтовался еще один полис, участвовавший в основании лиги, – Хиос, и поражение Афин в 355 г. до н.э. означало полный развал союза как властной структуры.
Наконец (если вернуться к предмету нашего изложения) Византий оказался в центре событий, связанных с обретением Филиппом Македонским гегемонии над Грецией. Не позднее 352 г. до н.э. Филипп с явно враждебными целями вплотную приблизился к городу, пройдя стремительным маршем через Фракию к западному побережью Пропонтиды в месте, именуемом Герайон Тейхос («крепостная стена Геры»). Однако пока это было лишь бряцание оружием, военная демонстрация. Двенадцать лет спустя опасность стала уже вполне реальной – Филипп сперва начал осаду располагавшегося на берегах Пропонтиды Перинфа, а затем и Византия. Оба раза он, что примечательно, потерпел неудачу – примечательно не потому, что это были легкие цели, но потому, что Филипп был мастером осадного дела. И ни одна из проводившихся им прежних операций такого рода (самая знаменитая из их числа – осада Амфиполя в 357 г. до н.э.) не заканчивалась провалом. Поскольку его главным противником на этом этапе являлись Афины, он стремился повторить то, что удалось Спарте в 405/4 г. и 387/6 г. до н.э., – отрезать их от жизненно необходимых путей подвоза хлеба. Если Филипп не смог достичь своей цели захватом Перинфа и Византия, то у него оставалась возможность добиться своего даже более прямым путем. Используя Гиерон, расположенный у входа в Черное море, как базу, летом того же 340 г. до н.э. он сумел полностью перекрыть движение судов, везших зерно в Афины.
