Случилось однажды в Александровской слободе и совершенно необычное развлечение. Холоп боярина Лупатова Никита сделал большие деревянные крылья и, прыгая с высоты, не разбивался, а плавно опускался на землю. Царь затребовал холопа к себе, и тот совершил свой изумительный полет в его присутствии. Но ничем хорошим для него это не кончилось. Вмешалось духовенство, потребовавшее наказать холопа за то, что вмешивается дела Божий, ибо, как написано в сохранившемся документе, «человек не птица, крыльев не имеет… кто же приставит себе крылья деревянные, то это не Божье дело, а от нечистой силы». За дружбу с нечистой силой бедняга поплатился головой. А злостную его «выдумку» постановили сжечь.
Опричнина просуществовала семь лет, с 1565 по 1572 год, приведя к большему недовольству в разных слоях общества, к разорению значительной части страны и бегству населения на окраины. Но и после объявления об отмене опричнины в ослабленном виде она все-таки продолжала существовать вплоть до смерти Ивана Грозного.
Для России тех лет вообще были характерны переселения больших масс народа.
Серьезное значение имел перевод еще при Василии III в 1514 году на жительство в Москву большой группы богатых смоленских купцов, образовавших здесь особый разряд «смольнян», занимавший в деловой иерархии Москвы второе место после гостей.
Еще до Ивана Грозного, после присоединения в 1510 году к Московскому государству Пскова, оттуда также был произведен свод, то есть переселение, людей в Москву. Эти переселенцы образовали свой квартал «псковичей» в районе Сретенки. В 1518 году ими была поставлена церковь Введения, которая и сделалась религиозным центром их поселения.
Иван Грозный знал, что новгородцы и псковитяне не любят его и настороженно относятся к царским указам. Восприятие новгородцами Москвы характеризует следующий эпизод. После битвы в 1471 году, в которой новгородцы были разбиты Иваном III, жена новгородского посадника Марфа Борецкая вышла навстречу боярам, возвращавшимся с битвы, со словами: «Надеюсь, оба моих сына погибли…»
Ничего не изменилось в отношениях между Москвой и Новгородом и при Иване Грозном. Постоянно боясь новгородского мятежа, царь в надежде ослабить смутьянов приказал вывезти в Москву 500 семей из Пскова и 150 — из Новгорода. Позже в центральные районы страны была переселена еще одна большая группа новгородских купцов.
Особенно крупное насильственное переселение состоялось при Иване Грозном в связи с так называемым делом о «новгородской измене» (по мнимому доносу о сговоре с польским королем): в 1569 году в Москву выехало 145 семей, через два года — еще 100. Видимо, из этих переселенцев и образовалась в Москве влиятельная «новгородская сотня», известная с конца XVI века.
Москва становилась, таким образом, местом, куда сходились нити деловых отношений на Руси. Это, в свою очередь, способствовало складыванию в стране единого хозяйственного пространства.
Переселения в Москву не только способствовали сосредоточению здесь крупных капиталов. «Сведенцы» сохраняли деловые связи с городами, откуда были родом: двинские везли свои товары и деньги на Двину, устюжане обогащали своими вкладами святыню родного Устюга — Михайло-Архангельский монастырь. Аналогичные последствия имел перевод на жительство коренных московских купцов в другие города, то есть следует сказать, что купцы принуждались к переселению не только в Москву, но и из Москвы, — осуществлялась своего рода ротация. Тот же Василий III после взятия Пскова в 1510 году перевел туда на жительство более 100 иногородних купцов, в том числе и московских.
В Новгороде переселенцы из Москвы жили на торговой стороне в Плотницком конце. Здесь, на месте старой церкви, они совместно с новгородскими торговцами построили в 1536 году церковь Бориса и Глеба.
Надо отметить, что с образованием единого Русского государства Новгород и Псков сохранили свое важное место в русской торговле. И даже тяжелые годы Ливонской войны (1558–1583 годы) и погром 1569 года в Новгороде, учиненный опричниками, не понизили значения этих городов для Руси. На новгородском торгу стояло два гостиных двора: Тверской с 46 амбарами и Псковский с 41 амбаром. При этом, конечно же, сказывалось закрытие из-за войны Немецкого двора, представлявшего своего рода иноземную крепость в стенах «вольного» Новгорода. Другой средневековый гостиный двор — Готский — перестал существовать еще раньше, в 1540-х годах.
Устранить «прибалтийский барьер» Ивану Грозному так и не удалось. Торговля России с западноевропейскими государствами морским путем, крайне важная для развития государства, тормозилась наличием на пути к балтийским портам большого количества препятствий, главным из которых был Ливонский орден. Поражение в Ливонской войне, понесенное Иваном Грозным, надолго закрыло путь по Балтике.
То, что Ивану Грозному удалось вернуть часть территорий, когда-то, еще при Ярославе Мудром, принадлежавших Руси, не меняло дела.
В царствование Ивана Грозного было построено много новых городов, в их числе: Чебоксары, Козьмодемьянск, Орел, Данков, Епифань, Венев, Чернь, Тетюши, Алатырь, Арзамас. В сочетании с открытием Северного морского пути, завоеванием Казани и Астрахани, которое проложило дорогу в Среднюю Азию и Персию, постепенным освоением Сибири это создавало новую, обширную базу для деловой предприимчивости.
Толчком к развитию торговых связей по Северному морскому пути явилось прибытие в 1553 году в устье Северной Двины британских кораблей. Вслед за этим в Архангельск, основанный в 1584 году, стали приплывать голландские и французские суда. Здесь в отличие от Прибалтики русские купцы вели дело с приезжими без посредников, что приносило выгоду и той, и другой стороне. В XVII веке торговая роль Архангельска еще более выросла в связи с тем, что в Англии (это случилось еще при Иване Грозном, в 1551 году) была создана компания «Mystery and Company of Merchant Adventurers for the Discovery of Regions, Dominions, Islands, and Places unknown» («Общество купцов, искателей открытия стран, земель, островов, государств и владений неизвестных и доселе не посещаемых морским путем») для открытия новых рынков сбыта для английских купцов. Эту компанию чаще обозначают сокращенным названием «Mystery» («Тайна»). Ее представитель — английский капитан Ченслер (он и был первым англичанином, официально ступившим на нашу землю) привез Ивану IV грамоту с предложением дружбы и взаимовыгодной торговли.
Ченслер был обласкан русским царем и отправлен назад в Англию с согласием дружить и взаимовыгодно торговать. В результате «Mystery» была переименована в «Московскую компанию», а Ченслер, как главный специалист по России, назначен полномочным английским послом. И он опять поехал в Москву. Кстати, верительную грамоту пришлось составлять по-гречески, по-польски и по-итальянски, поскольку русского никто не знал, а в том, что в России известен английский, англичане очень сомневались. Главный «специалист по России» Ченслер так и не выучил непонятного языка, что, впрочем, не помешало ему впоследствии написать занимательную книгу «О великом и могущественном царе Русском и великом князе Московском».
Иван Грозный может считаться основателем национальной милиции — стрельцов, оказавших в течение ста лет много услуг государству. Фамилии командиров стрелецких полков до сих пор запечатлены в московской топонимике — Зубовские бульвар, улица, проезд и площадь, Большой и Малый Лёвшинский переулки, Малый Каковинский переулок… Отражены в московских названиях и ремесленные занятия жителей: ближе к Кремлю — Кисловские переулки («кислошники» приготовляли для дворца кислую капусту, мочили яблоки, делали квасы); далее улица Поварская с переулками Столовым, Скатертным, Хлебным, Ножевым. О царской охоте напоминают Собачья площадка, Кречетниковский и, возможно, Медвежий переулки; о конюхах — Староконюшенный, Остоженка (где заготовляли в стога сено на приречных лугах), Власьевский (святой Власий, он же языческий Велес, — покровитель скота) и т.д. и т.п.
