— И он согласился уехать.
— Он знал, что в противном случае его отвергнет высшее общество, да и деньги ему тоже нужны.
Герцог невесело улыбнулся:
— Боюсь, что я предлагал ему твои деньги, дорогая.
— Да пусть заберет все до последнего пенни, лишь бы ты был в безопасности! — воскликнула Олетта.
Герцог засмеялся счастливым смехом:
— Ты думаешь обо мне, драгоценная моя?
— Ты знаешь, что да, — ответила Олетта. —
Я так боялась, что он… снова захочет тебя убить.
— Я в безопасности, потому что ты будешь приглядывать за мной. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, днем и ночью, дорогая моя. Тогда со мной точно ничего не случится.
— Этого мне и нужно, — хихикнула Олетта. — Я хочу быть с тобой… рядом с тобой… и пожалуйста, поцелуй меня.
Она подставила губы, и герцог поцеловал ее, страстно, властно, яростно — так же, как в ту ночь в библиотеке.
В какой-то момент он чуть сильнее прижал Олетту к себе, и она негромко вскрикнула от боли в шее. Герцог сразу же отстранился и виновато сказал:
— Прости меня, моя дорогая. Я был груб и причинил тебе боль. Но это лишь потому, что ты буквально сводишь меня с ума.
— Я… хочу всегда сводить тебя с ума, — прошептала Олетта. — Научи меня, как это делается.
— Думаю, тебе не понадобится много времени, чтобы научиться, — улыбнулся герцог. — Но теперь, драгоценнейшая моя, я должен уйти, и не только потому, что ты сводишь меня с ума, но еще потому, что я скомпрометирую тебя в глазах света, если останусь.
Олетта рассмеялась:
— Представь, как все были бы шокированы, узнав, что оба раза, когда ты меня целовал, я была только в ночной рубашке! И что я приехала в Гор без компаньонки!
— Никто не должен об этом узнать, — твердо сказал герцог. — Надеюсь, эксперту можно доверять — если он, конечно, вообще существует?
— Мистер Бэрон приедет в понедельник, — ответила Олетта. — Обещаю тебе, что он нас не выдаст. Кроме того, его не интересует ничто, кроме книг.
Она помедлила и добавила:
— Я думала, что… Если ты все же продашь Шекспира и Библию, я хотела бы их купить. Понимаешь, эти книги… соединили нас и для меня они просто бесценны.
— Позже мы вместе решим, что с ними делать, а заодно и обсудим много других вопросов, — сказал герцог. — Но мне пора, любовь моя. Бог свидетель, уходить от тебя — это мучение! Я хотел бы остаться с тобой на много часов, а лучше на ночь, рассказывая тебе, как ты красива, и целуя тебя от золотоволосой головы до крошечных ножек.
В голосе герцога зазвучала страсть, и, увидев в его глазах огонь, Олетта вновь обняла своего возлюбленного.
— Я люблю тебя! Я тебя обожаю! — воскликнула она. — Прошу тебя, женись на мне поскорее!
— Как только твой отец даст согласие, — негромко сказал герцог.
Его губы отыскали ее губы, он вновь начал ее целовать и целовал до тех пор, пока она не почувствовала, что мир вокруг кружится, а сами они улетают в небо. Внезапно, когда Олетте уже казалось, что герцог отдал ей луну и звезды и она держит их у груди, он поднялся.
— Мне надо идти, — сказал он, словно пытался уговорить себя, и опять наклонился поцеловать Олетту. Она почувствовала огонь его губ.
— Думай обо мне, мечтай обо мне, — велел он. — А завтра мы останемся наедине, и я опять обниму тебя.
Олетта не успела ответить, а герцог уже пересек комнату, открыл дверь и вышел. Она слушала его шаги, затихающие на лестнице, и, чувствуя, что переполнена счастьем его поцелуев и величием его любви, шептала снова и снова:
— Благодарю тебя, Господи, благодарю тебя… благодарю тебя!
