От нахлынувших чувств Лариса уткнулась головой ему в плечо. Он прижал ее к себе и сказал слегка хриплым голосом:
— Я же говорил вам, что мы особенные. Теперь-то вы мне верите?
Лариса не в состоянии была отвечать. Граф очень мягко взял ее пальцами за подбородок и повернул ее лицо к своему.
— Я люблю вас! Я не знал, что любовь может настолько поглотить меня, когда больше нет других мыслей, кроме как о вас!
— Но как же вы можете… любить меня? — сказала девушка с легким сомнением в голосе.
— Я и сам не знаю. Я вижу огромное число причин, по которым это невозможно: мы только что познакомились, мы не знаем друг друга, мы принадлежим различным общественным кругам, но, тем не менее, я люблю вас! И мне кажется, что и вы уже немного меня любите.
Лариса в смущении снова захотела спрятать свое лицо, но граф не позволил.
— Скажите мне правду, моя дорогая. Хотя ваши губы мне уже сказали, что вы чувствуете, но теперь мне хочется это услышать.
— Я… люблю… вас! — прошептала она. — Но…
— Здесь не может быть никаких «но». Ну, хоть на мгновение забудьте обо всем, кроме нашей любви. — Граф глубоко вздохнул. — Трудности и проблемы, которые лежат впереди, ничего не значат по сравнению с нашими чувствами. Скажите, ведь вы думаете только о том, что я люблю вас и вы любите меня, так?
— Я люблю вас, — вновь прошептала Лариса.
И он снова поцеловал ее. На этот раз еще более чувственно, нетерпеливо и настойчиво. И снова экстатическое ощущение охватило Ларису.
— Вам нужно возвращаться, — наконец сказал граф.
Девушка не ответила. Каждый нерв ее тела радостно трепетал. Граф отвязал вожжи, и карета тронулась. Лариса надела шляпу: в течение всего пути из Парижа она держала ее в руках. Они подъехали к концу аллеи. В тени деревьев девушка различила конюха, поджидавшего их.
— Поезжайте домой, моя дорогая, — тихо сказал граф, так чтобы было слышно только ей. — Поезжайте и сразу ложитесь спать, пусть вас ничто не беспокоит.
— А вы когда поедете?
— Немного погодя. Чтобы никому не пришло в голову, что мы были вместе.
Ларисе хотелось многое спросить у графа Рауля. Что он скажет отцу? Будет ли он теперь мстить, зная, что вино было отравлено? Потребует ли он у старого графа объяснений?
Конюх ждал, держа в поводу коня. Лариса вышла из фаэтона, граф проводил ее и помог сесть в седло. Конюх взял под уздцы лошадей, запряженных в экипаж, и отвел их в сторону. Он не мог услышать их разговор.
— Вы будете осторожны? Обещаете? — тихо спросила Лариса.
— Я навсегда запомню, что вы спасли меня.
Граф поправил ее юбку. От этого движения Ларису бросило в трепет. Как он заботлив, как притягателен. И, наверное, любая парижанка многое бы отдала, чтобы сейчас оказаться на ее месте. Граф взял ее руку, отогнул край перчатки и поцеловал тыльную сторону ее ладони, в том месте, где встречались две маленькие голубые вены.
— Спокойной ночи, моя единственная! — нежно сказал он. — До завтра.
Он отпустил ее руку. Лариса тронула коня и поехала, не оборачиваясь, по направлению к замку. Пока она ехала, ее не оставляло ощущение поцелуя на губах и на запястье. «Я люблю его! — сказала она себе. — Господи, как же я люблю его!»
Глава 7
Лариса с Жан-Пьером шагнули на первую ступеньку лестницы, собираясь спуститься, как вдруг внизу, в зале, появился граф Рауль. Девушку охватило волнение. За окнами стоял солнечный день. Лариса решила пойти погулять с ребенком и взять с собой Макса. За завтраком она очень торопилась, честно говоря, потому, что ей страшно хотелось видеть графа Рауля.
Вчера она оставила лошадь на конюшне на попечение Леона и прокралась в дом. Она думала, что все уже спят. У себя в комнате обнаружила задремавшую в кресле няню. Лариса тихонько прошептала ее имя, и пожилая женщина сразу же проснулась.
— Все в порядке! — сказала Лариса успокоительно. — Я успела вовремя, он еще не откупорил вино.
Няня прослезилась. Лариса поняла, как сильно та переживала все это время.
— Я постоянно думала о вас, мадемуазель. Мне не следовало просить вас, но доверить это больше было некому.
— Он сказал, что хотел выпить стаканчик вина перед сном. Что было бы, не успей я его предупредить?
— Le Bon Dieu! Как он милостив к нам! — воскликнула няня надтреснутым голосом. — Он услышал мои молитвы, а я молилась и за вас, и за моего мальчика.
— С нами обоими все хорошо!
Ларису мучил вопрос о том, надолго ли граф Рауль пребудет теперь в безопасности. Но девушка чувствовала себя очень усталой, и, кроме того, она решила не тревожить пожилую женщину подобными вопросами. Няня помогла ей снять платье. Лариса легла и моментально уснула от переутомления. Утром она открыла глаза с тяжелым чувством сознания того, что граф Рауль по-прежнему в опасности. Воспоминания об объятиях и поцелуях графа, его признания в любви безраздельно занимали ее. Но старый граф кружил над ними, как коршун над своей жертвой. Она спускалась с Жан-Пьером по лестнице, стараясь догадаться, виделся ли граф Рауль с отцом за завтраком и о чем они говорили. Когда она с Жан-Пьером была уже на середине марша, сзади раздался голос, заставивший ее вздрогнуть:
— Доброе утро, Рауль! Я слышал, ты приехал вчера поздно вечером.
Сзади за ними шел старый граф. Это означало, что он завтракал у себя в спальне и не виделся еще с сыном.
— Доброе утро, отец! Я ждал тебя.
— Да, мне доложили.
Все трое ступили на мраморный пол зала.
— Мне хотелось бы поговорить с тобой, отец, — серьезным тоном произнес граф Рауль.
— Я очень рад буду выслушать тебя. Но прежде мне хотелось бы попросить об одной важной и неотложной услуге.
— О чем же?
— Мне сказали, что лиса утащила еще двух ягнят. За неделю мы уже потеряли пятерых! Так не может продолжаться дальше!
— Конечно, не может! — сказал граф Рауль. — Надеюсь, Гастон что-нибудь предпринял?
— К сожалению, Гастон повредил руку, а ты знаешь, что он здесь единственный человек, которому я могу доверить ружье. И я хочу, Рауль, чтобы ты застрелил лису, пока она не натворила еще чего-нибудь. Пастух считает, что это самка, у которой есть детеныши. Значит, ее надо искать в песчаном карьере за лесом — лисы там каждый год устраивают логовища.
— Да, я это знаю, — ответил граф Рауль. — Непонятно, куда Гастон смотрел раньше.
— Да он просто растяпа, а лисы наносят нам урон. Они не только воруют ягнят, но и пугают овцематок.
— Я все сделаю, отец, — пообещал граф Рауль.
— Очень хотелось бы. Если ты не пойдешь, то я займусь этим сам.
