Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Холеру занесли приезжие из Средней Азии, и к появлению в Баку Вильгельма многие его жители прекратили работу. Из-за эпидемии половина города опустела, почти все магазины закрылись. Ha промыслах стояла тишина. Работать продолжали лишь у Нобелей, но настроение было подавленное. Эмануэль Нобель послал в Баку и Астрахань специалистов по холере – русского доктора Шубенко и американца доктора Блэкстайна (Блахштейна). Оба окончили Институт экспериментальной медицины в Петербурге. Штатный врач компании, доктор Петкевич, вместе с несколькими служащими устроил барак для холерных больных и поставил палатку для медперсонала, оборудованную инфекционным аппаратом.
Отряд во главе с Хагелином днями и ночами обследовал дома и предприятия в Черном городе, следил за поддержанием чистоты, за тем, чтобы никто не ел свежих фруктов и не пил сырой воды. B России бывали случаи убийства врачей, поскольку их Считали разносчиками заразы, но к Хагелинову отряду относились с доверием, и он сумел успокоить народ. B Балаханах несколько фирм попыталось совместными усилиями организовать обходы своих сотрудников, как это сделало «Товарищество бр. Нобель» в Черном городе, но балаханские жилые кварталы отстояли слишком далеко друг от друга, и наладить там работу было сложнее. B Петербург ежедневно телеграфировали о положении дел. Среди работников Нобелей оказалось 157 случаев холеры, около 40 из них со смертельным исходом.
B Хагелиновом отряде обошлось без потерь, не заболел и никто из врачей. Осенью в Баку приехал Эмануэль Нобель с сестрой Миной, и в поселке Пстролеа устроили празднество – роскошный ужин с танцами. Доктор Блэкстайн произнес краткую речь о вешкой силе медицины: «Вот перед вами я и доктор Шубенко. Он поглощал огромные количества салола и нафтола (дезинфицирующие средства для кишечника. – Б.О.), я же ограничивался чаем и красным вином. Как видите, мы оба остались живы!»
«Для меня загадка, как наше Товарищество остается на плаву»
Перед Рождеством 1892 г. Альфред пишет Эмануэлю: «Прежде чем отправиться в подземное царство, я хотел бы спросить, не могу ли в очередной раз быть вам всем полезен. Взамен прошу лишь об одном: когда мой век подойдет к концу, не дайте похоронить меня заживо, обеспечьте кремацию».
Отец Альфреда, Иммануэль, в свое время изобрел механизм, позволявший подать сигнал, если бы человек вдруг очнулся в закрытом гробу. Ha Нобелей, однако, свалилось другое несчастье. У Карла обостряется диабет. Эдла слишком хорошо видит «неуклонное и неотвратимое наступление болезни» и понимает, что ждет Мэри с тремя малолетними дочерьми. Врачи советуют Карлу провести зиму в более теплом климате, но у него развивается горячка, и 15 декабре 1893 г. он умирает в Цюрихе, в гостинице «Бельвю».
Теперь Эмануэль в одиночку руководит огромной нефтепромышленной и машиностроительной компанией – разве что с помощью Альфреда, который то поддерживает, то резко критикует его. Альфред доверяет злокозненно распускаемым по Европе слухам об экономическом положении «Товарищества бр. Нобель» и поддается Робертову пессимизму. A горечь Роберта по отношению к Людвигу и его компании, похоже, не смягчается.
Теперь акции товарищества продаются и в Германии. Цены на нефть за последние годы выросли. Компания крепко стоит на ногах. Эмануэль завоевал уважение и влияние, он пользуется в государственном российском банке темп же льготами, какие имел Людвиг. Альфред хвалит племянника: «Ты вел свой корабль по бушующему морю как истинный мужчина, за что тебе следует отдать должное (во Франции говорят, а tout seigneur tout honneur)». Эмануэль готовит большое торжество по случаю 100-миллионного пуда переработанной нефти!
Печать «Товарищества братьев Нобель»
Альфред же продолжает разбирать по косточкам финансовые операции директоров и коммерческую политику Белямина. Этот пожилой русский, верный служащий компании, после кончины Людвига возглавляет правление. Его стиль руководства авторитарен и консервативен. Экономист Пиар Лагервалль посылает Альфреду официальные отчеты о делах товарищества, одновременно делясь и своими неофициальными соображениями.
B письмах Альфреду Лагервалль сетует, что Эмануэль не желает отправить Белямина пенсию, из-за чего, того гляди, вспыхнет открытый конфликт. Людвиг в последние годы своей жизни ослабил собственный контроль за предприятиями, перекладывая все больше ответственности на других достойных людей, а произвол Белямина и попустительство Эмануэля сводят на нет эти начинания, нанося ущерб компании. Эмануэль излишне осторожничает с Беляминым, давним членом правления и другом семьи, который закладывал с Людвигом основы компании. «Я знаю, что он не годится, но о новом человеке, который придет на его место, я не знаю ничего», – оправдывается Эмануэль.
Роберту все чаще приходят из Парижа письма с язвительными комментариями – не без нажима Лагервалля:
«У Эмануэля нет ни малейших задатков руководителя – во всяком случае, в Петербурге о нем думают именно так. Bce у него пущено на самотек. Теперь создали синдикат, с которым Эмануэль как пить дать не оберется хлопот. Скорее всего, Товарищество связало себя какими-то договорными обязательствами, а это может быть опасно, особенно когда имеешь дело с евреями и армянами. Я прекрасно знаю крайнюю нерешительность Эмануэля, но она свойственна всем Нобелям, тебе в меньшей степени, хотя кое-что из этого наследства перепало и на твою долю. Нерешительность была бы менее страшна, если б он умел подбирать себе сотрудников. Уж на что нерешительный человек был простофиля Людовик XIII, так рядом с ним находился
Ришелье, который лучше всех прочих управлялся с многочисленными подчиненными. Будь у меня на примете подходящий человек, я бы навязал его компании на место управляющего. Пускай Эмануэль властвует, числится главным начальником, по истинные бразды правления должны находиться у того, кто обладает даром руководителя. Пока это не так, я считаю бакинские акции бумагами ненадежными».
Альфред видел опасность со стороны «Стаидард ойл» – конкурента, настолько превосходившего силами «Товарищество бр. Нобель», что легко мог вызвать крах последнего. Предложение Альфреда о слиянии с американской компанией основывалось на убеждении, что «лучше оба кармана наполнить. Нежели оба опустошить в безнадежном соперничестве». Эмануэль, однако, не хотел продавать 49 % акций товарищества. Тогда Альфред обратился к Ротшильдам, потом снова к «Стандард ойл». Переговоры с неутомимым Уильямом Гербертом Либби привели к варианту объединения, на который Эмануэль мог бы и согласиться, но он ответил риторическим вопросом: сумеет ли «Стандард ойл» контролировать экспорт своих американских конкурентов? Такого компания обещать не могла. Совсем недавно монополию «Стандард ойл» нарушила соперничающая фирма «Продюсера ойл компапи», начавшая поставлять нефтепродукты в Германию. «Стандард ойл» прибегла к испытанному приему: в течение 1894 г. снизила цены, что повлекло за собой и падение цен в Батуме. Тогда Манташев скупил разорившиеся мелкие предприятия, укрепив таким образом свои позиции. Нобелевское товарищество вышло из кризиса с прибылью в три миллиона рублей. Ротшильды потеряли 1,2 миллиона. Американцы учуяли в клане Ротшильдов слабое звено транспортную флотилию Маркуса Сэмюэла. «Стандард ойл» предложила Маркусу Сэмюэлу купить у него флотилию на выгодных условиях, но он после долгих колебаний отклонил предложение… из сентиментальных соображений. K этому времени Маркуса Сэмюэла избрали мэром Лондона, и он с большой радостью исполнял свои обязанности. Его компания должна и впредь оставаться британской, решил он.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
