Он снова завизжал, что я дура. Я сказала:
– Еще раз так меня назовете, любезнейший, и я слеплю вас из воска и проткну булавками, а то и что похуже. Я бы прямо сейчас это сделала, да еще и прокляла бы вас в придачу, но у меня крах в личной жизни и нет сил. Так что это вы убирайтесь у меня с дороги.
Я протолкалась мимо него, села в свою машину и с величайшим достоинством проехала к свободному месту, где теперь стоял Ник и махал мне рукой. Ник – он такой. Чуть запахло паленым – и поминай как звали. Он показывал мне, куда ехать, широкими суматошными жестами, чтобы скрыть, что по щекам у него струятся слезы от смеха.
– Ну почему так получается каждый раз, когда мы пляшем Ведьмин танец? – спросила я.
– Этот забыл тебе заплатить, – проговорил Ник сквозь хохот.
– Зато гораздо лучше разговор сложился, – ответила я. – Мне даже удалось вставить словечко – и не одно.
Оказалось, что мы заняли последнее свободное место. Умница Ник. Сизый мистер Тарлесс был вынужден задним ходом выехать из подворотни и укатить. Это меня очень порадовало. Я поглядела ему вслед из-под мышки, пока выгружала из багажника сумки с нашей одеждой.
Глава десятая
Из директории «Колючка»
на компьютере Мари Мэллори.
Файл номер двадцать три
Мы вошли в большое помещение, полное чемоданов и суматохи. Кругом бегали люди в джинсах и футболках и перекрикивались: «Скажите Рокеру, пусть идет прямо в конференц-зал!» и: «Джедда уже скопировала эти чертовы файлы?» или просто: «Слизистое чудовище!» – а еще обнимались, и мужчины, и женщины, без разбору.
– Ну-ну, – сказала я Нику. – А тут и вправду вавилонское столпотворение.
Мы протолкались до стойки портье в дальнем конце зала. Я перепрыгнула последнюю баррикаду из чемоданов и обнаружила, что Ник говорит задерганной девушке за стойкой:
– Мы Ник и Мари Мэллори. Для нас должны быть забронированы номера.
Ника перебил рев у нас за спиной:
– Я же говорю, машинка для значков опять сломалась!
Из-за этого девушка, кажется, неправильно расслышала Ника.
У девушки был значок с надписью «Одиль» и неизбывный ужас на лице. Она побарабанила по клавиатуре.
– Извините, – сказала она с иностранным акцентом. – Номер уже занят.
– Не может быть! – заверещала я, перекрывая шум. – И вообще, номер был не один, а два!
Ужаса на лице у Одиль еще прибавилось, и она снова побарабанила по клавиатуре.
– Мистер и миссис Мэллори, – сказала она. – Один двухместный номер, уже занят. Все в компьютере. Двухместных больше нет. Извините.
– Мы – не мистер и миссис Мэллори, – попытался объяснить Ник.
А я, кажется, сделала только хуже – добавила:
– Мы двоюродные. Те Мэллори – это его мама и папа. Нам нужно каждому по одноместному номеру.
– Извините, – старательно пропела Одиль. – Все номера забронированы для участников конвента.
Очевидно, она сама не понимала ни слова из того, что говорила, но мы все-таки старались держаться так, словно перед нами разумный человек, и разом воскликнули:
– Мы знаем!
А Ник – громко и раздельно – произнес:
– Из них два номера забронированы для нас!
Одиль тупо посмотрела на нас. Нажала еще несколько кнопок.
– Один двухместный номер для мистера и миссис Мэллори уже занят участниками конвента. Извините.
К этому времени мы оба уже навалились на стойку в полном отчаянии, будто думали, что если доберемся до Одиль, то сумеем ей все втолковать. Ник сказал:
– Посмотрите. Посмотрите на нас. Мы похожи на мужа и жену?
Одиль ответила тупым затравленным взглядом. Наверное, там, откуда она родом, в возрасте Ника уже можно жениться. Так или иначе, она сказала:
– Все в компьютере.
Тогда вступила я:
– Послушайте, Одиль. Посмотрите, нет ли одноместных номеров на фамилию Мэллори. Пожалуйста. Не в службу, а в дружбу.
Одиль, все так же тупо и затравленно, снова застучала по клавишам. Нам было трудно вынести такое напряжение. Мы отвернулись, и Ник прошептал:
– По-моему, она робот.
– Андроид – точно, – шепнула я в ответ.
Тут я обнаружила, что потолок в фойе гостиницы весь облицован зеркалами, большими и маленькими. И вся эта мельтешащая толпа отражалась в них вверх ногами, и все крутились и вертелись, будто подвешенные вперемешку с деревьями в кадках и штабелями чемоданов. Там снова были те трое с младенцем, они передавали детское креслице друг другу, чтобы обнять какого-нибудь нового знакомого. Я увидела и нас с Ником. Когда я двигала головой, мы словно подергивались рябью и мелькали то в одном, то в другом зеркале – высокий, темноволосый, красивый подросток и низенькая девица, на удивление похожая на нормального человека. От этого мне стало как-то жутко – будто я читаю будущее в небесах. И у меня мелькнула неприятная мысль.
– Ник… – сказала я.
По отражению в потолке мне было видно, что он смотрит на троицу с младенцем, осторожно, искоса, – пытается понять, кто там мужчина, а кто женщина. Сразу и не разберешь. Двое из трех могли быть кем угодно. Я ткнула Ника в локоть самым длинным ногтем.
– Ник, а кто именно бронировал нам номера? Жанин или дядя Тэд?
– Э… мама, – ответил он.
При этих его словах лицо Одиль стало чуть-чуть не таким тупым. Мы сразу увидели это в потолке и нетерпеливо повернулись к ней.
– Мэллори, – сказала она. – В компьютере один одноместный номер на имя Ник Мэллори.
– Обхохочешься! – проговорила я. – Обожаю Жанин.
– Посмотрите еще, – сказал Ник Одиль. – Должен быть еще номер на имя Мари Мэллори.
Лицо Одиль снова заволокло тупостью, но она еще понажимала кнопки. Я вдруг поняла, что не могу смотреть на нее. И испугалась, что сейчас разревусь. То есть я, конечно, знаю, что Жанин меня ненавидит, но демонстрировать свою нелюбовь вот так, при всех, это немного слишком – а перспектива ехать в темноте обратно в Бристоль показалась мне очень даже слишком. Я сурово уставилась в потолок, где человек, которого недавно обнимали трое с младенцем, двигался теперь вниз головой через фойе, здороваясь со всеми направо и налево. Он выделялся белоснежной футболкой с несколькими большими плоскими значками в ряд, а к поясу у него было пристегнуто какое-то устройство. Правда, пояс было плохо видно из-за солидного брюшка. А потом этот человек весь расплылся у меня перед глазами. Чтобы не расплакаться, я снова посмотрела на Одиль. Она качала головой.
