— Толюнь, ты побудешь здесь, пока мы перекусим? — спросил бородач, выбираясь на причал. — К тебе все равно гости пришли.
— Идите, конечно, о чем разговор. Эй, гости, забирайтесь на корабль.
— Подайте же мне кто-нибудь руку, — попросила Алиса.
Тоник и Профи, увлеченно разглядывая яхту, совсем позабыли про нее. Сашка подбежал первым, чтобы помочь ей, но Алиса, обиженно надув губы, уже перебиралась на палубу.
— Тоже мне корабль, — сказала она. — Как же на такой скорлупке приплыли из самой Москвы и не потонули?
— Значит, не такая уж это и скорлупка, — засмеялся Толян. — Ты знаешь, что в ней невозможно перевернуться?
— Почему?
— Конструкция такая. По принципу неваляшки или Ваньки-встаньки. Кстати, у меня есть песня с таким названием. Хотите, спою вам сегодня?
— Теперь ваши песни, наверное, дорого стоят?
— А почему на «вы»? Я для вас Толян и только Толян. Ничего не изменилось. Пусть они меня раскручивают для толпы, а для друзей я всегда прежний. И хватит об этом, пошли лучше в каюту, чайком побалуемся.
— А мы вчера в Коринф ездили, думали, что там встретимся, — говорил Сашка, спускаясь по лестнице вниз.
— Нет, мы на берег даже не выходили.
— По сценарию в кадре должна быть гора, на которой стоял храм Афродиты. Песня ведь моя называется «В поисках Афродиты».
— Я же говорил, что это та самая гора, — обрадовался Профи. Он с восторгом разглядывал внутреннее устройство яхты. — А этот стол на ночь раскладывается?
Посреди каюты был вмонтирован деревянный стол, а по бокам стояли лавки в виде диванчиков, обтянутых дерматином. На каждой лавке могло уместиться не меньше пяти человек, а если стол разложить, то он вместе с лавками превращался в довольно вместительное ложе.
Тоник прошел в следующее отделение. Направо, в шкафчике, можно было повесить свою одежду, а налево, в кабинке, располагался вполне цивилизованный туалет с умывальником. Все было чистенько, аккуратно, как будто здесь жила не толпа бородатых мужчин, а невесомые феи.
Пройдя дальше, он увидел последнее отделение, где можно было спать и днем, если только поджать ноги. Для детей оно было бы как раз. Сверху падал свет из небольшого иллюминатора. Такой же иллюминатор был еще в основной каюте над столом. В случае опасности через них можно было выбраться наверх.
— Это парусная яхта? — спросил Профи, не обнаружив нигде ничего похожего на двигатель.
— Не только. У нас и мотор есть. Толян откинул ступеньки, по которым они спускались в каюту, а под ними оказался пульт управления двигателем. Стрелки приборов, маленькие лампочки, переключатели — во всем этом можно было разобраться только специалисту.
— А двигатель на чем работает, на бензине или на солярке? — спросил Профи, разглядывая металлические трубочки и шланги, уходящие вниз.
— Я сам здесь всего неделю плаваю и в основном за гитару держусь, — смутился Толян. — Ты лучше у нашего Федорыча спроси, он у нас за капитана.
— У бородатого?
— Нет, это Сержик, он за матроса, а Николай Федорович тот, что поменьше. Он тебе все тонкости рассказать может.
— А где же ваш чай? — спросила Алиса, усаживаясь на скамейку.
— Сейчас сделаем.
Толян опустил ступеньки на место и включил плиту, затем сполоснул в умывальнике стаканы из крепкого пластика.
— Чаек у нас уникальный, из ароматнейшей травки, ее Федорыч своими руками на Волге собирал.
— А кофе у вас есть? — опять спросила Алиса.
— Да вы не захотите никакого кофе после нашего чая. Подставляйте стаканы.
Он разлил по стаканам заварку и сел напротив, сложив руки в замок и глядя прямо в глаза своим гостям.
— Сейчас будет кипяток.
Тоник понюхал, как пахнет из стакана, и зажмурился:
— Хорошо, правда.
— Это душица. Она растет в лесу на песчаных полянках в средней полосе России, — задумчиво сказал Толян.
Сашка, который до сих пор бегал по всем помещениям и во все углы совал нос, наконец тоже уселся и спросил:
— А песня будет?
— Будет, Петька, будет, — улыбнулся Толян и достал из раздевалки гитару, которую ему подарили ребята.
— А можно послушать электронный вариант? — спросила Алиса. — Вы ведь для клипа уже записали музыку.
— Конечно, я просто давно гитару в руки не брал. У меня есть запись для домашнего пользования.
Толян достал магнитофон и стал искать кассету.
— А я бы лучше гитару послушал, — сказал Сашка.
— Да я нашел уже.
Толян включил магнитофон и уселся на лавку, внимательно наблюдая за реакцией ребят.
Сначала шел проигрыш, а потом вступил голос Толяна. У него была непривычная тембровая окраска, которая придавала песне особый колорит.
Я брожу, я ищу, я пытаюсь найти Афродиту, Почему до сих пор ты приходишь ко мне лишь во сне. Мои двери и окна давно уже настежь раскрыты, Но лишь ветер и дождик холодный заходят ко мне.
Глаза закрою и вижу другое, Нас только двое в волне прибоя. А песня льется, и голос рвется, Пускай смеется, играя, солнце. Прощай-прости, мне пора идти, Другого пути к тебе не найти.
— Послушай, Толян, это же попса в чистом виде. А в больнице ты нам совсем другое пел, — прервал песню Профи.
— Тут уже не я решаю, — вздохнул Толян и выключил магнитофон. — Они меня раскручивают, они в меня деньги вкладывают, они и решают, какой быть песне.
— А мне понравилось, — сказала Алиса, — только что-то очень грустно. Он так и не встретит в жизни свою Афродиту?
— Да это и неважно, встретит или нет, — сказал Толян. — Песня о поисках, о надежде, о смысле жизни, наконец.
Алиса прищурилась.
— Значит, смысл жизни в любви?
— Скорее, в ее поисках. Хотя опять же, для кого как. Для кого-то смысл жизни в творчестве, для кого-то в работе, для кого-то в семье. Но я думаю, это все и есть любовь.
— А который сейчас час? — осмотрелась вокруг в поисках часов Алиса. — Не пора ли нам на ужин?
— А после ужина нам можно прийти? — с надеждой спросил Сашка.
— Конечно, приходите. Федорыч прокатит вас по вечернему морю. Хотя нет, сегодня не получится. У нас завтра последний съемочный день, Федорыч с Сержиком будут двигателю профилактику делать. Знаете что, давайте лучше завтра. У нас будет банкет на всю ночь, а вечером мне все равно скучать. Приходите — поплаваем.
— Да, поплаваем. А как же мои родители? — спросил Тоник. — Они нас вечером одних не отпустят.
