Я положил записку перед собой. Что значит — в могиле? На кладбище? Эве девять лет, и сомнительно, что она встречается с кем-то на кладбище, тем более ночью. Это могло значит одно — записку писали не ей.
А кому?
Черт, какой я идиот в самом деле. Адаму. Конечно, эта записка была для Адама, а Эва стащила ее и следила за братом до самого места встречи-нападения! Но при чем тут могила?
А почему бы не спросить? Не уверен, что Лиз будет в восторге, но иного выхода не вижу.
Я схватил куртку и быстрым шагом направился к выходу.
— Мелисса, я отлучусь.
— Что-нибудь передать доктору Кастл?
— Когда они вернутся, передайте, что я нашел зацепку.
Я никогда не бывал дома у Лиз Уоррен и еле-еле нашел — может быть, потому, что квартира была в одном из десятка абсолютно одинаковых домов на улице. Поднимаясь на лифте, я все думал, что сказать, ведь они наверняка давно уже спят. Сначала с трудом спровадил Лиз домой, уверив, что Эва в порядке и можно позволить себе поспать, а сам припираюсь среди ночи и бужу.
Но они не спали. Во всяком случае, Лиз. Она открыла мне, даже не спросив, кто это.
— Добрый вечер, миз Уоррен.
— Что-то с Эвой? — спросила она быстро.
— Нет, все в порядке. Просто у меня неотложное дело. Я понимаю, что Адам спит, но… Мне очень срочно нужно поговорить с ним.
Не накрашенной Лиз Уоррен выглядела старше. Учительская складка на лбу без очков была отчетливо видна и резка, под глазами — голубоватые тени. Но распущенные волосы уравновешивали картину, убирая несколько лет в противовес добавленным. Я никогда не видел Лиз с распущенными волосами раньше и чуть не сделал комплимент, вовремя спохватившись, насколько это неуместно сейчас.
— Это связано с Эвой? — только спросила она.
— Напрямую.
Она предложила мне сесть и отправилась в глубины квартиры за сыном. Не было ее довольно долго, видимо, Адам не очень хотел меня видеть. Нельзя сказать, что я его не понимаю.
Наконец он вышел, демонстративно заспанный, с расчесанными рукой волосами и моргающими глазами.
— Добрый вечер, доктор Мастертон…
— Здравствуй, Адам. Извини, что поднял, но у меня к тебе есть вопрос. Один-единственный.
Я достал из кармана записку. Весь ее текст мигом отразился у Адама на лице до последней корявой буквы — не нужен и детектор лжи. Я так и знал. Маленький негодяй лгал нам все это время.
— Скажи мне, Адам, кто написал эту записку?
Он не поднимал глаз, нервно сминая пальцами край футболки.
— Адам, если мы не узнаем, то никогда не поможем твоей сестре.
И тут Лиз сделала невероятную вещь. Я был на 99 и 9 уверен, что она начнет защищать сына или по крайней мере спросит, где доказательства, что записка принадлежит Адаму. Доказательств у меня как раз и не было, Эва могла подобрать записку где угодно. Но Лиз вдруг подскочила к Адаму и тряхнула его за плечи так сильно, что у него челюсти клацнули.
— Говори сейчас же, — приказала она тихим чеканным голосом, тем самым, который похуже, чем крик.
Адам сполз в кресло, словно из него вынули скелет, и съежился там.
— Откуда я знал, что Эва увяжется за мной?! Кто ее звал?! Она вечно сует свой нос не в свое дело!
— Не смей так говорить о сестре.
Твердым шагом Лиз сходила на кухню и принесла ему воды. Он глотнул ее с видимым трудом.
— Что значит «в могиле»? — спросил я.
— В «Разоренной могиле». Это клуб на…
— Я знаю, где этот клуб.
— Мы с ней там виделись, с той девчонкой. Она такая крутая… и такая сильная, что может монету пополам согнуть. Лунатик. Я слышал, что она лунатик. Я попросил ее сделать меня таким же. Меня достало, что все об меня ноги вытирают! — Его голос стал срываться. — А так я любому смогу шею свернуть. Ко мне никто не подойдет.
Лиз взирала на него с тихим ужасом в глазах.
— И что дальше?
— Она не хотела. Я ее не сильно заводил… Но я не отставал, и она назначила время… Она сказала — достаточно укусить… или поцарапать.
Адам всхлипнул и ушел лицом в ладони. Мы с Лиз переглянулись над его головой. Лиз была бледной, как свежая побелка.
— Кто она? — спросил я.
Он назвал имя.
Я оставил их наедине разбираться и спешно смылся. Адаму я не завидовал. Не то что не завидовал — мне немного было его жаль. Лиз — женщина малокомпромиссная, иногда чересчур, но сейчас — в самый раз.
А может, мне его не понять. Ростом и плечами Бог меня не обидел и даже чуть-чуть перегнул палку, так что в школе у меня не было проблем.
Поскольку Кира так и не удосужилась купить новый телефон, я возвращался в больницу на всех парах со своим открытием. Только упрощалось все или усложнялось, я еще не понял.
Лассе взял трубку только с третьего звонка.
— Перри?
С такой интуицией определитель номера просто ненужное барахло.
— Да. Тут у нас небольшие прояснения.
Он выслушал меня и сказал:
— Ничего себе небольшие прояснения. Теперь ваша девочка практически спасена. Но… это ведь только половина дела, не так ли? Извини, но мне почему-то кажется, что вы в этой истории завязаны глубже, чем говорите.
— Правильно кажется, — сказал я устало. Это, конечно, не моя тайна, но неспроста ведь Лассе этим так интересуется. В нашей войне лучше иметь его на своей стороне. — Давай увидимся.
— Я буду ждать тебя в клинике.
Когда я приехал, он уже был там. Я увидел на парковке его машину — серебристый кадиллак старой модели. Машины Киры не было.
Джош неприкаянно бродил по холлу и чувствовал себя не в своей тарелке. Хотя Лассе смирно сидел под кабинетом и почти не подавал признаков жизни.
— Перри! — завопил Джош благим матом, как только я появился. — У нас офигенная версия!
— У вас офигенная версия? А у меня офигенная новость. Где Кира?
— Поехала к Аттиле Утору.
— Какого черта?!
— Проверить версию. А что?
— Что же это за версия, интересно, ради которой Кира спозаранку помчалась к Утору?
Джош рассказал, в самых ярких красках, включая видение Киры и охоту с зомби, или как его там.
— Идея ничего, не спорю, но моя новость лучше. Я знаю, кто напал на Эву.
Он уставился на меня круглыми глазами. Лассе подошел поближе.
— Как ты узнал?
Я сказал, как я узнал.
— Перри, блин, твоя фамилия случайно не Мейсон?! Я поверить не могу, что ответ был у нас под самым носом! Теперь мы сможем заявить в поли… черт, забыл. Но как теперь действовать?
