– Хао, милая моя, – отвечала Азэми и тоже улыбалась, – познакомься, это мой муж, Ли Чин Ху, его нужно постричь.
– Раздевайтесь и присаживайтесь в кресло, посетителей больше не будет, я сейчас закрою свой салон.
Я разделся и сел в кресло. Азэми тоже разделась и встала около меня.
– Хао, а можно я его сама постригу, а ты отдохни, я умею и знаю, как я его хочу постричь. Дай мне только инструменты.
Хозяйка парикмахерской принесла инструменты Азэми и вышла. И моя милая японка начала быстро машинкой снимать с меня все мои шикарные волосы, в конечном итоге, я стал лысым.
– А это еще зачем? – гневно спросил я. – Всю мою красоту угробила!
Азэми засмеялась:
– Вся твоя красота через месяц отрастет, настоящая, и ты будешь похож на своего английского прадедушку, которого звали так же, как и тебя, Томас Смит, а я Эмили Смит, твоя жена, но ты можешь звать меня просто Эми. Ты забыл, что я тебе говорила? В Гонконге очень много шпионов со всего мира, в том числе и японских, я не знаю, кто сейчас здесь из моих коллег, потому таможню на самолет в Веллингтон мы будем проходить арабами, а потом станем уже гражданами Новой Зеландии. Я надену паранджу, чтобы меня никто не мог узнать. Чемоданы, как всегда, будут при нас. Сейчас можешь в мусорный бак выбросить свое вонючее тряпье, больше оно тебе не пригодится. Расслабься, у нас с тобой ночь впереди для оставшихся дел.
И Азэми позвала хозяйку салона.
– Хао, можно мы у тебя переночуем эту ночь в салоне? Не хочется искать отель, да и ты мне еще нужна, надо съездить за билетами на самолет. Я дам тебе наши паспорта и деньги, ты купишь билеты и привезешь нам их сюда, покупай на любой рейс, какой будет. Я все тебе напишу на листке бумаги, просто подашь кассиру эту записку, наши паспорта и деньги, чем раньше будет рейс, тем лучше.
Хао взяла наши новозеландские паспорта, деньги, записку и вышла.
– Ты ей доверяешь, моя дорогая Эми? – спросил я. – И как ты с ней вообще познакомилась?
– Три года назад я работала в Гонконге в туристической компании, она находилась в этом районе, я иногда приходила в парикмахерскую к Хао постричься. Однажды я застала ее в слезах и спросила: «Хао, милая моя, почему ты плачешь?». И она рассказала мне, что у нее есть сын, которого она воспитывает одна, он учится в школе в шестом классе и почти каждый день приходит домой весь в синяках и кровоподтеках, двое парней из восьмого класса его постоянно преследуют и избивают. Тогда я сказала ей: «Пойдем в эту школу, ты покажешь мне этих парней, я поговорю с этими мальчиками, и они никогда в жизни больше не тронут твоего сына». Хао странно посмотрела на меня, но согласилась. Она закрыла салон и повела меня в школу. Показала тех двух парней: «А теперь иди в салон, – сказала я ей, – я сама пойду к директору». Она ушла, а я вошла в кабинет директора, представилась психологом и рассказала ему, что два восьмиклассника постоянно преследуют шестиклассника и избивают его. Попросила директора школы пригласить к себе в кабинет по очереди этих восьмиклассников, сначала одного, потом второго, и оставить меня с ними наедине: «Не бойтесь, я им ничего не сделаю, я просто побеседую с ними». Он так и сделал.
Когда я осталась с одним парнем наедине, я просто подошла к нему, положила руку на лоб, посмотрела в глаза, сначала загипнотизировала его, а потом внушила, что Кио (сын Хао) его лучший друг, за него нужно заступаться, нельзя его обижать, нельзя драться и что, если он будет и дальше продолжать обижать маленьких и слабых, не важно кого: детей, стариков, девочек, женщин, то после первой же драки – умрет. То же самое я проделала со вторым. А через неделю, когда я снова пришла к Хао, она не знала, как меня благодарить. Мальчик стал не бояться ходить в школу, а те два парня стали его лучшими друзьями. И сказала мне: «Ши Чин Ху, вас к себе просит зайти директор в школу». Я, конечно же, зашла в школу к директору, и знаешь, он пригласил меня к себе на работу психологом. Он был в восторге, что от одного разговора со мной ребят как подменили: «А я с ними разговаривал каждую неделю, на них ничего не действовало». Разумеется, я вежливо отказалась от его предложения. Сказала, что у меня уже есть работа и она мне нравится. Вот с тех пор Хао стала моей подругой. А теперь она выручит и нас с тобой.
Вернулась хозяйка салона и принесла нам билеты до Веллингтона и наши паспорта. Она ни о чем не спрашивала. Хао была очень благодарна Азэми за сына. Он уже учился в девятом классе, и проблем в школе с того самого дня у него ни с кем не было. Билеты были на самолет на десять часов утра по местному времени. Азэми попросила Хао, чтобы та заказала нам ужин на двоих в салон, и еще попросила ее, чтобы посторонние нас не видели. Хао так и сделала. Ночевали мы в задней комнате парикмахерской, где хранился весь подсобный материал и китайская циновка, расстелили ее на полу и сразу заснули, обнявшись, как суслики. Утром Эми (теперь я свою любимую японку буду называть только так, чтобы привыкнуть к этому имени) разбудила меня в пять утра:
– Вставай, Томас Смит, нужно на несколько часов превратиться в арабов.
– И что мне нужно делать?
– Для начала иди и прими душ, здесь он есть. – А ты уже успела вымыться?
– Искупался? Одевайся как обычно, теперь иди ко мне, садись в кресло и не дергайся, это не больно, капельку лазерной иголочкой подправлю твои веки, и ты снова станешь европейцем, как только сядем в самолет. Красненькая полосочка от иголочки пройдет за два дня, в самолете я тебе подправлю макияж, и никто даже не заметит, что тебе из русского парня пришлось превратиться в японца, затем в китайца, теперь в араба и, наконец, в англичанина, которым ты и будешь в Новой Зеландии. И попробуй докопайся, кто ты на самом деле, – Эмили смеялась. – Ну вот, тюрбан на голову, и ты – настоящий араб.
Я посмотрел на себя в зеркало и снова не узнавал себя: на меня из зеркала смотрел смуглый мужчина с чалмой на голове, черными большими бровями и такой же черной бородой.
– Ну ты мастер! – восхитился я ее работой.
– Жизнь заставит, всему научишься, – опять засмеялась Эми. – Нам пора. Нельзя, чтобы нас в таком виде застала Хао, испугается.
Эми быстро напялила поверх своей одежды черный балахон и паранджу. Мы вышли и захлопнули за собой дверь. Пройдя два квартала от парикмахерской, вызвали такси и отправились в аэропорт. Теперь я разговаривал на английском, а моя жена Эми только поддакивала мне. В аэропорту было многолюдно, среди пассажиров были и арабы, и на нас почти никто не обращал внимания. Эми внимательно оглядела весь аэропорт.
– Что? Знакомых не видно?
– Пока никого не вижу. Да и в такую рань что им здесь делать? Вот что, идем-ка в туалет, пора превращаться в новозеландцев.
– В мужской или в женский?
– Конечно, в женский, причем для сотрудников аэропорта. Смотри, как нужно открывать закрытые туалеты.
Эми достала тонкую шпильку из волос, засунула ее в замочную скважину и моментально открыла дверь.
