Впрочем, Тина Маквелл отключилась на мгновение раньше, чем последовал этот глупый совет.
5. Женские метаморфозы
Глория Дюбуа, стараясь больше не вспоминать мерзкий и гадкий эротический морок, тщательно проделала все туалетно-моечные процедуры.
Как всегда, аспирантка не жалела геля.
Густые волосы Глории, нахватавшие дорожной пыли и гари, потребовали лучший смягчающий шампунь.
А потом, обсохнув и подкрепившись обильным и высококалорийным завтраком, снова вернулась к трельяжу, чтобы облачиться в обновки, которые вполне могли сыграть главную роль в предстоящем библиотечном спектакле из двух персонажей.
Гарнитур немного разочаровал своей тугостью, которая делала тело аспирантки похожим на гигантскую гусеницу, только что покинувшую кокон.
Хотя платье выглядело еще лучше, чем в элитном салоне.
Глория Дюбуа из книг, фильмов и житейского, пусть и скудного, опыта знала, что женщина в глазах мужчины должна пройти испытание тремя фазами.
В верхней одежде надо привлечь внимание.
В неглиже – очаровать.
Ну, а в обнаженном виде – подействовать на все осязательные мужские органы с неотвратимой и сокрушающей мощью.
Нарядная аспирантка крутанулась перед зеркалом.
– А у нас вроде – с точностью до наоборот.
Глория Дюбуа потянулась к мобильнику и снова потревожила Тину Маквелл.
– Знаешь, Ти, что мне сейчас пришло в голову?
– Не вздумай отказываться от похода в библиотеку, Гло, не вздумай.
– Да куда я денусь?
– Так-то лучше.
– Понимаешь, Ти, пока я одевалась в наши с тобой приобретения…
– Платье – это сугубо твой выбор.
– В общем, я вдруг подумала о феномене метаморфоз.
– А можно попонятней?
– Я поняла разницу между бабочкой и женщиной.
– Интересно.
– Бабочка проходит некие стадии преобразования, и женщина тоже, но только в обратном порядке.
– Гло, ты меня совсем запутала.
– Ну, представь порхающую бабочку в ее наряде.
– Представила.
– Так вот: сначала идет уродливая куколка, потом – отвратительная и прожорливая гусеница, и только в конце выпархивает крылатое очарование.
– А женщина?
– Женщина же наоборот. В одежде – куколка, в белье – гусеница, ну, а в голом виде – шедевр природы.
– Гло, ты же не хочешь заявиться в читальный зал в чем мама родила?
– Ти, ты разве не поняла, в чем соль?
– Нет, наверное, отупела вконец.
– У меня все как у бабочки, а не как у женщины.
– О, значит, с платьем ты не промахнулась.
– Надеюсь…
– И с бельем тоже попала в точку.
– Не знаю, Ти, не знаю. Я в этих облегающих трусиках и тугом лифчике похожа на гусеницу, раскормленную гусеницу.
– Не преувеличивай.
Тина Маквелл хихикнула.
– К тому же, когда он снимет с тебя платье, можешь помочь ему побыстрей избавиться от прочего.
– Прямо в библиотеке?
– Ага, под столом, на глазах у строгой мымры.
– Очкастая кобра шлепнется в обморок.
– Или вызовет полицию нравов.
Теперь смеялись обе.
– Ладно, Ти, спасибо тебе за помощь.
– Не за что.
– Платье действительно потрясное.
– Не переживай, Гло, симпатяга будет твой.
– Надеюсь.
Глория пристально уставилась в зеркало, где отражались розы, не взявшие на себя ответственность за предстоящий день.
– И почему я не цветок элитного сорта?
Правильный овал, губы в меру полные, нос в меру узковат, скулы не выпячены, достаточно высоки, кожа почти идеальная, благодаря тщательному уходу.
Глория вспоминала, сколько лет она мучилась с прыщами и не верила Гранд Маман, уверявшей, что все это пройдет в свое время, – и как обрадовалась, когда действительно обнаружила, что в один прекрасный момент кожа стала гладкой – и не на полдня, а постоянно.
– Какая же ты порой дурочка! – сказала сама себе аспирантка. – Ведь рецессивные гены сработали на славу!
Глория понимала, что природа все-таки наградила ее великолепными, голубыми до неестественности глазами, которые одни затмевают все недостатки. В них ощущалась какая-то волнительная тайна, притягательная магия, нереализованная чувственность и тонкая нежность.
Но до сих пор уникальность великолепных глаз пропадала даром.
То ли Глория не умела смотреть как надо, то ли нужен был кто-то особенный, чтобы разглядеть эту потрясающую до неестественности волшебную голубизну.
– Ладно, хватит заниматься никчемным разглядыванием!
Строгая аспирантка перевела взгляд на будильник.
– Так можно и опоздать к открытию.
Глория Дюбуа, забыв косметичку, ринулась на выход.
– Только бы он пришел сегодня в библиотеку. Только бы пришел…
6. Амурный надзор
Анфан Террибль пребывала у себя в комнате на втором этаже «Розовой шкатулки».
Снизу, из танцевального зала, зазывно доносились латиноамериканские мелодии.
Но американке было не до сальсы, не до бачаты, не до меренги.
Специалистка по розам тщательно готовилась к выходу в Гранд-опера.
Благоухали свежие тюльпаны, доставленные голландцем.
В зеркале отражались узорные обои – кудрявые амурчики от пола до потолка.
Легион метких лучников, которые в очередной раз пронзили сердце упрямого специалиста по тюльпанам.
Изрешеченный чувствительными стрелами, он по-прежнему не сдавался, все не решаясь признаться в любви.
Но, может быть, сегодня, после Гранд-опера или даже в антракте, наконец прозвучат долгожданные слова…
Пора, давно пора.
Надо еще усилить амурную атаку потрясающим нарядом, который вызвал бы нужную реакцию.
Авантюрная натура Анфан Террибля решила на все сто использовать визит в Гранд-опера.
Захваченный с собой багаж хотя и был невелик, но богат своеобразием нарядов и возможностями сочетаний.
А французские гены сказали свое слово при выборе наилучшего варианта выходного прикида.
– Какаду оставим для зоологических экскурсий, – рассуждала Анфан Террибль, откладывая в сторону разноцветные тряпки. – Слушать оперу лучше в сдержанных, благородных тонах. Или это будет балет? Гм. Забыла спросить. Ну и фиг с ним. Все равно будут смотреть не на красоток в пачках, а на меня, и слушать не толстуху в раззолоченной мантии, а меня. Соответственно и надо выглядеть.
