— Раб!
— Меня зовут Трэль, — мрачно поправил Трэль.
Юный орк пожал плечами:
— Трэль, раб. Никакой разницы. Мой волк болен и обмочил подстилку. Вычисти.
В груди Трэля заклокотало:
— Вычисти сам. Я не слуга тебе, я гость клана Снежных Волков.
— Да? Правда? С именем, которое значит «раб»? Вот, возьми! — Он швырнул грязное одеяло, которое накрыло Трэля с головой, прежде чем он успел увернуться. Холодная жидкость потекла по щекам, запах мочи ударил в ноздри.
Внезапно что-то сдвинулось в Трэле. Багровая ярость заволокла ему взор, и он издал пронзительный вопль. Отбросив одеяло, он сжал кулаки и зло и ритмично затопал ногами, как когда-то на арене. Только здесь вместо ликующей толпы был небольшой кружок орков, которые отвлеклись от своих разговоров и смотрели, что будет дальше.
Юнец упрямо выпятил нижнюю челюсть:
— Я сказал, вычисти это, раб.
Со страшным рёвом Трэль прыгнул. Ему быстро удалось одержать верх над подростком, но без борьбы всё же не обошлось. Трэль не чувствовал чужой плоти под острыми чёрными ногтями. Он чувствовал только ярость и возмущение. Он не был ничьим рабом.
Его подняли и бросили в сугроб. Холодная сырость вернула Трэлю разум, и он осознал, что теперь его народ никогда не примет его в семью. Эта мысль сломала его, и он сидел по грудь в снегу, уставившись перед собой. Он побеждён. Он больше нигде и никому не нужен.
— А я всё думал, сколько же времени тебе понадобится, — послышался голос Дрек'Тара. Трэль вскинул глаза и увидел, что слепой шаман стоит над ним. — Ты удивил меня тем, что тянул так долго.
Трэль медленно поднялся.
— Я напал на тех, кто оказал мне гостеприимство, — тяжело вздохнул он. — Я уйду.
— Нет, ты этого не сделаешь, — возразил Дрек'Тар. Трэль повернулся к нему и посмотрел на него более внимательно. — Первое испытание было на заносчивость. Я хотел посмотреть, не потребуешь ли ты, чтобы мы приняли тебя как вождя. Приди ты сюда, требуя, чтобы тебе все подчинялись по праву рождения, мы сразу же отправили бы тебя назад — и ещё послали бы наших волков, чтобы держали тебя на расстоянии от наших жилищ. Сначала тебе нужно было показать свою скромность, чтобы мы признали тебя. Но мы бы не стали уважать и того, кто остаётся смиренным и уступчивым слишком долго. Если бы ты не ответил на оскорбления Утула, ты не был бы настоящим орком. Мне нравится, что ты одновременно и скромен и горд, Трэль.
Дрек’Тар ласково положил высохшую руку на мускулистое плечо Трэля:
— Оба эти качества необходимы тому, кто скоро станет шаманом.
13
Хотя остаток зимы был суровым, Трэль почти не чувствовал холода, его согревало чувство вновь обретённой родины. Теперь он был полноправным членом клана, и даже среди орков Боевой Песни он не чувствовал себя таким нужным. Днём он охотился вместе с другими воинами, а по вечерам беседовал с Дрек'Таром. По ночам орки собирались у костра, громко и весело распевали песни, вспоминали дни минувшей славы.
Хотя Дрек’Тар частенько потчевал Трэля рассказами о Дуротане, его храбром отце, каким-то образом юноша чувствовал, что старый орк что-то скрывает. Но молчал. Теперь Трэль полностью доверял Дрек'Тару и знал, что тот скажет ему всё, что необходимо, когда придёт время.
У Трэля появился новый, совершенно особенный друг. Однажды вечером, когда весь клан собрался у костра, от стаи, которая, как обычно, спала в тени у границы освещённого костром круга, отделился один молодой волк и приблизился к оркам. Снежные Волки замолкли.
— Эта самочка хочет сделать Выбор, — торжественно произнёс Дрек’Тар.
Трэль давно уже перестал удивляться, откуда шаману известны такие вещи, как пол волка или его желание сделать Выбор, что бы там это ни значило. Дрек’Тар не без усилия поднялся и протянул руки молодой волчице.
— Милая, ты можешь связать себя узами дружбы с любым из нашего клана, — сказал он. — Иди же и выбери того, с кем будешь связана до конца жизни.
Волчица задумалась, поводя ушами и внимательно изучая каждого орка тёмными умными глазами. У большинства присутствующих уже были спутники, но не у всех, особенно это касалось молодёжи. Утул, который стал близким другом Трэля, после того как тот взбунтовался против его наглого обращения, напрягся. Трэлю вдруг захотелось, чтобы этот красивый изящный зверь остановил свой Выбор на нём.
Глаза волка встретились с глазами Трэля, и дрожь пронизала тело юноши.
Волчица прыгнула к нему и легла у его ног. Её глаза так и впились в его. Трэля накрыла тёплая волна благодарности к этому существу, то, что они принадлежали к двум разным племенам, больше не имело значения. Он знал, хоть и не понимал откуда, что она будет с ним до тех пор, пока одного из них не заберёт смерть.
Трэль медленно положил руку на красивую голову Вьюги. У неё был очень мягкий и густой мех. Его охватило блаженство.
— Скажи нам, как её зовут, — молвил Дрек’Тар.
— Её зовут Вьюга, — объявил Трэль и удивился: откуда пришло к нему это имя?
Волчица прикрыла глаза, и Трэль почувствовал, что она довольна.
Однажды вечером, когда зима уже подходила к концу, Дрек’Тар наконец открыл Трэлю причину гибели Дуротана. Солнце стало припекать сильнее, и все громче слышалось журчание ручейков. В тот день Трэль с почтением наблюдал, как Дрек’Тар с особым ритуалом обращается к бегущим с гор ручьям с просьбой чуть-чуть изменить своё течение, чтобы не затопить становище Снежных Волков. Вьюга, по своему обыкновению, стояла рядом с ним — белая тень, безмолвная и верная.
И Трэль почувствовал, как в нём что-то изменилось. В голове у него зазвучал голос: «Мы слышим просьбу Дрек’Тара и не находим её неподобающей. Мы не потечем там, где живёт твой клан, Шаман».
Дрек’Тар поклонился и завершил ритуал, как велел обычай.
— Я слышал! — воскликнул Трэль. — Я слышал, как снег ответил тебе.
Дрек’Тар обратил к нему невидящий взор.
— Я знаю, — ответил он. — Это знак, что ты готов, что ты усвоил всё, чему я учил тебя. Завтра ты пройдёшь посвящение. Но сегодня вечером приходи ко мне в пещеру. Я скажу кое-что, что тебе нужно услышать.
Когда опустилась тьма, Трэль пришёл к пещере шамана. Остроух, друг Дрек'Тара, приветственно взвизгнул. Дрек’Тар сделал гостю знак войти.
— Садись, — приказал он.
Трэль сел. Вьюга подошла к Остроуху, и они соприкоснулись носами, прежде чем свернуться клубками и уснуть.
— Ты, помнится, задавал много вопросов о своём отце и его судьбе. Я не ответил на них, но сейчас пришло время узнать правду. Но сначала поклянись всем, что тебе дорого, что никогда и никому не расскажешь того, что я сейчас расскажу тебе, пока не получишь знак, что это должны узнать все.
