Доналд Гэллоуэй был слишком тертый калач, чтобы не понять значение этого взгляда.
— Мы можем пойти ко мне в кабинет, если только…
— Мы не знаем, было ли у взломщика время попасть в ваш кабинет, и у ваших людей еще не было возможности проверить, все ли там на месте, — сообщила ему Меган.
— Я думаю, нам лучше поговорить на улице, — предложил Барри. — Наглядность очень важна, знаете ли.
Перекинувшись словом с Джейсоном, Гэллоуэй присоединился к ним у машины Меган. Оказавшись вне поля зрения своего персонала, он стал похож на того, кем и был: могущественного человека, которого загнали в угол.
Барри не стал ходить вокруг да около, а сразу взял быка за рога.
— В прошлом году я написал статью…
— Которая сорвала расследование, в котором я принимал участие.
Барри кивнул.
— В результате я был сослан в страну сердец и цветов, а Меган — вот она — потеряла место пресс-секретаря. Думаю, вы приложили к этому руку.
— К вашему смещению — да, но не к ее, — спустя секунду признался Гэллоуэй.
— Как бы там ни было, мы хотим вернуть свою прежнюю работу. — Пришло время выложить их карты на стол. — Меган, открой, пожалуйста, багажник. Вот что нам известно: у вас нет сестры. Вы переодеваетесь женщиной, и вас этим шантажируют.
Гэллоуэй молча стоял с каменным лицом. Барри и не ожидал, что он сразу признается.
— Не волнуйтесь, я недавно убедился, что иногда приходится чем-то жертвовать ради более важного. — Барри улыбнулся Меган.
— Я не понимаю, — сказал Гэллоуэй.
— Сейчас поймете, — заверил его Барри. — Подойдите сюда.
Они заглянули в багажник, откуда на них безвольно взирала сдутая Даун.
На верхней губе Гэллоуэя выступили капельки пота.
— Это было принесено в ваш офис прошедшей ночью, — продолжал Барри. — Мы единственные, кто знает об этом, но не обольщайтесь. Я составил текстовое сообщение, которое будет отправлено, если я его не отменю.
— В случае вашей неожиданной смерти? Вы, молодой человек, насмотрелись шпионских фильмов. — Гэллоуэй холодно ему улыбнулся, — Значит, вы знаете. — Он открыто встретился взглядом с Барри, и тот был вынужден отдать ему должное за это. — Чего мне это будет стоить?
— Ничего, — сказала Меган.
— Ты не очень-то умеешь торговаться, — заметил Барри.
— Мы собираемся сообщить об этой улике. Но только тем, кто уже знает о вашем… о вас, — продолжила Меган. — Нам также известно, что ситуация этим не ограничивается, не так ли?
Гэллоуэй тяжело вздохнул и посмотрел на Барри.
— Я не буду писать о кукле и вашем переодевании, — заверил его Барри, — но за это я хочу эксклюзивное интервью, когда вы сможете мне его дать.
Гэллоуэй оценивающе посмотрел на них, а потом вдруг заговорил:
— Пару лет назад, в интересах национальной безопасности, я позволил себе показаться уязвимым для взяточников и шантажистов. У нас были кое-какие наметки, когда вышла ваша статья. К несчастью, после этого я стал бесполезен для расследования. Однако определенные недовольные субъекты, которые попались в сеть, обнаружили мою безобидную тайну и начали всерьез шантажировать меня.
— А случайно ли некий жених и его шафер имеют отношение к разборкам с шантажистами?
Гэллоуэй взглянул на Барри.
— Последние события показали, что я в этой ситуации не один, и это все, что я могу вам сказать.
— По крайней мер скажите, состоится ли свадьба.
— Я планирую быть в церкви в одиннадцать тридцать, — твердо заявил ему конгрессмен.
Они уставились друг на друга.
— Вы не знаете, будет свадьба или нет, верно? А это означает, что Гас еще не явился в церковь.
Гэллоуэй молчал.
— Ну, не молчите же. Не могу же я упустить обе истории.
Они посмотрели друг на друга оценивающе, и Барри увидел, как враждебность покинула лицо конгрессмена.
— Я не могу ничем помочь вам со свадьбой, но даю слово, что, когда смогу, расскажу всю историю касательно другого дела. Кто знает? Возможно, вы сделаете из этого целую книгу. — Гэллоуэй протянул Барри руку, и тот, пытаясь не пуститься в победный пляс, пожал ее.
Его бурная радость длилась не больше пары секунд.
— А для Меган вы что-нибудь можете сделать? Замолвить словечко?
Гэллоуэй покачал головой и повернулся к ней.
— Вы запятнаны.
Меган ахнула.
— Но… я не сделала ничего дурного!
— Не имеет значения. Весь вопрос в том, как это воспринимают другие. Вы никогда не вернете свою работу, а если и вернете, то не скоро и не в далласской полиции.
Она выглядела раздавленной. И это разбивало сердце Барри.
— Ох, Меган! Конгрессмен прав.
Она тяжело привалилась к машине.
— Однако, — продолжал Гэллоуэй, — я бы хотел предложить вам работу в своей команде в качестве пресс-секретаря. Даже не зная суммы вашего жалованья, могу гарантировать, что новое будет, как минимум вдвое больше.
— Я не нуждаюсь в вашей благотворительности, — огрызнулась Меган.
— Гм. Хоть это и не в моих интересах, должен отметить, что вы просто находка для меня. Вы офицер полиций с обширным опытом работы с прессой. У вас есть разрешение на ношение оружия, и вы знаете, как им пользоваться. Вы знакомы с процедурой соблюдения мер безопасности и можете быстро принимать решения. Вы сумеете разглядеть потенциальные проблемы, имея дело с народом и журналистами. — Он криво улыбнулся. — К тому же вам известен мой маленький секрет. Так что теперь, когда вы знаете, какой вы ценный работник, сможете получить работу у кого-нибудь из моих политических коллег или оппонентов.
— Возможно, за более высокую плату, — ввернул Барри.
— Однако, — продолжал Гэллоуэй, бросив взгляд нa Барри, — на то, чтобы освоиться в политической среде, требуется время, и вы будете совершать ошибки. В случае если вы примете мое предложение, увидите, что я, до определенного предела, буду весьма снисходительным к этим ошибкам. Другие не будут. Нy что, вы согласны?
Ну и ну! Барри не ожидал, что Гэллоуэй предложит Меган работу, но это было просто замечательно. Он нехотя повысил свое мнение о конгрессмене на один пункт. Ну, ладно, на пару пунктов, поскольку раньше он был убежден, что этот человек обманщик, и теперь считал, что ему просто не повезло.
Меган воззрилась на Гэллоуэя.
— Это была целая речь.
Почему она не хватается за такую прекрасную возможность? Барри подтолкнул ее.
— Поблагодари доброго дядю, Меган.
— За что?
