— Мама считает, что ты можешь позаботиться о себе?
— Теперь се беспокоит, что она была чересчур убедительна. По ее мнению, я чрезмерно независима.
— Она права.
— Ты так говоришь, потому что ты мужчина. Мужчины не любят независимых женщин. — Самое нелепое, что ее слова прозвучали точно страстный призыв.
— Держу пари, что ты хороший юрист, — хихикнул Люк. Следующая фраза исключила возможность принять его предыдущие слова за комплимент: — Мозг всегда работает, рот всегда открыт. Ну как, вода размягчила тебе мышцы?
— Конечно, — натянутым тоном солгала она.
— А по-моему, нет. Дай я поработаю над ногами. — И раньше, чем Джей-Джей угадала его намерение, он подтянул ее ноги себе на колено и стал растирать их. — Расслабься. Ты напряжена, как доска.
Расслабься! Этот мужчина сводит ее с ума. Как она может расслабиться, если каждое его прикосновение вызывает пожар. Горячее возбуждение, охватившее Джей-Джей, не имело никакого отношения к температуре источника.
— Люк, по-моему, это не очень удачная идея.
— Нет? Тогда прикажи мне остановиться, леди-адвокат. — Вдруг способ, каким он растирал ее тело, совсем потерял сходство с массажем натруженных мышц.
— Не могу, — прошептала она.
— И прекрасно! — прорычал он с большим удовлетворением и, всунув руки под футболку, поднял Джей-Джей и положил себе на колени. — Не уверен, что смог бы остановиться.
Много позже Джей-Джей лениво шевелила ногами в воде.
— Я должна была догадаться, что ты заранее решил любым способом заставить меня купаться нагишом. — Шелковистая вода ласкала апатичное тело.
— Мне хотелось отвлечь твои мысли от ноющих мышц, — тоном святой добродетели промычал Люк, поглаживая ее бедра.
— Ммм, по-моему, ты добился успеха. По крайней мере на время. — Она положила ладонь ему на грудь и принялась накручивать прядку волос на указательный палец. — Я здесь уже неделю. Почему ты так долго ждал и не показывал мне горячий источник?
— А как по-твоему?
— По-моему, ты не говорил мне раньше, потому что знал, чем это кончится. Но почему сегодня?
— И ты спрашиваешь? После того, как днем напала на меня на пастбище?
— Я не знаю, что со мной происходит, когда ты рядом. Поступки вроде купания нагишом полностью чужды моей натуре. — Джей-Джей ускользнула от него и принялась собирать свое белье, плавающее в пруду. Затем вернулась к скалам, где стоял Люк. Она протянула ему плавки и принялась выжимать футболку и трусики.
На самом деле не отсутствие одежды смущало ее. Но Джей-Джей не могла заставить себя обсуждать физическое влечение, которое еще раз привело их к падению. Она залезла на скалу.
— Пока доедем до дома, намучаемся в этой мокрой одежде.
— А тебе не обязательно надевать ее под теплый костюм. Положи все в мешок. — Он протянул ей полотенце. Она вытерлась досуха и оделась. Раньше чем она взялась за вязаную шапку, Люк притянул ее к себе и тщательно вытер полотенцем мокрые волосы. — Мне надо было предупредить тебя, чтобы не мочила волосы. — И пошел через клубы пара к кустам, где привязал лошадь.
Джей-Джей села за спиной Люка и обхватила его за талию. Так сиявшей звездами ночью они вернулись на ранчо. Один раз Люк остановил Солдата и показал ей двух оленей — те насторожили большие подвижные уши и стояли, замерев, разглядывая лошадь и людей. Когда Солдат по команде Люка тронулся, олени вдруг резко повернулись и поскакали прочь. Видимо, у них было больше здравого смысла, чем у Джей-Джей. Они бежали от опасности. А не шагали рядом с ней.
Джей-Джей спускалась по ступенькам из здания суда. Низко висели облака, предвещая снегопад. Заполнение бумаг, связанных с делом Берди, потребовало больше времени, чем она предполагала. Люк ждал ее в баре. И, несомненно, съел последний кусок бананового пирога. Похоже, что Сьюзен всегда оставляла ему кусок своего шедевра. Чужим доставалось то, чего не хотели постоянные посетители.
А Джей-Джей, конечно же, принадлежала к категории чужих. Она едва могла дождаться, когда сможет удрать в Денвер. Там она своя. Там она нужна. А здесь она лишняя.
Поведение Люка после любовных радостей в термальном пруду две ночи назад явно показывало, что он жалеет о случившемся. Он не получал большего, чем случайный поцелуй. Не настаивал, чтобы она каждую минуту проводила с ним. Не требовал помочь накормить скот. Не приглашал на прогулки верхом. Люк показывался только во время еды, а после обеда закрывался у себя в кабинете. Джей-Джей подозревала, что он изобретал разные предлоги, чтобы держаться подальше от нее.
Он забаррикадировался за безразличной вежливостью. И Джей-Джей не могла ее пробить. Прошлые две ночи ей хотелось пойти к нему в спальню и напомнить его же доводы. Разве не он говорил, что частое общение убьет их физическое влечение друг к другу? А если он прогонит ее? Или, еще хуже, оставит из жалости?
Джей-Джей поглубже закуталась в длинное пальто и направилась к бару. Ей не хотелось видеть Сьюзен, но Люк предложил встретиться там, когда они закончат дела, и в его голосе звучал вызов. А Джей-Джей никогда не отступала перед вызовом.
Она замедлила шаги. И повторила себе, что никогда не боялась смотреть в лицо правде.
Она не хотела, чтобы это случилось. Не знала, как это случилось. Но тем не менее правда остается правдой: она любит человека, которого ей не надо любить. У них нет ничего общего. Их цели на противоположных концах дороги. Невозможно вообразить более неподходящую пару.
Сколько в Люке хорошего! Он завоевал уважение в округе. Заботится о Тони и Сэле. А как он относится к животным! Он сознательно поставил себя в опасное положение, защищая Берди от мужа. А нежность, с какой он говорил о дяде… Кажется, он совсем не прилагает усилий, а так много выполняет самых разных дел. Как удивительно меняются его желто-зеленые глаза, когда ему весело, когда он любит ее…
Джей-Джей мысленно себя отшлепала. И решила вспомнить каждый пример тупого упрямства Люка. Ему не нужна такая жена, как она. А на его условиях она жить не сможет. Она слишком много работала и слишком многого достигла, чтобы все бросить ради желто-зеленых глаз и сексуальной улыбки. Особенно когда обладатель глаз и улыбки не выражает абсолютно никакого желания от чего-то отказаться ради нее.
Бартон не надеется занять в ее жизни первое место, отодвинув остальное на задний план. Он не хочет, чтобы она приспосабливалась, шла на компромиссы, подчиняла свою жизнь его интересам. Он восхищается ее независимостью.
Джей-Джей вспомнила слова Бартона, что он не может любить ее, если она все еще любит Люка. И тут же отмела это утверждение. Бартон все еще любит свою Кэролайн. Ему не обязательно знать о временном помрачении ума Джей-Джей. Сколько нужно недель или месяцев, чтобы освободиться от любви к мужчине, который тебя не любит?
— Вот те на, разве это не миссис Люк Ремингтон? Разве это не важный адвокат из города, который сует свой зазнавшийся нос, куда не надо?
