Возможно, желание получше узнать Макса тоже было из разряда ее сумасбродств. Кай ей так и сказал, когда во время телефонного разговора с братом она упомянула о соседе по пансионату. Возможно, она мазохистка, которой нужны страдания и терзания. Здравомыслящий Кай не понимал, зачем ей дружба с бывшим наркоманом, пусть и прошедшим реабилитацию. Грейс пропускала слова брата мимо ушей. Она не хотела признаваться, что Макс ей нравится. Обаятельный, остроумный и, главное, честный человек.
До вселения Грейс в ее обновленный дом оставались считаные недели. Грейс вела фотолетопись, начиная со дня покупки. Однажды, делая очередные снимки изменений, Грейс поймала себя на том, что внимательно наблюдает за движениями Макса. На пробежках он двигался совсем по-другому. Там он был предельно целеустремлен и сосредоточен, там она любовалась движениями его сильных рук и ног. Работая в бригаде дяди, Макс держался расслабленнее. Его движения становились легче, изящнее. Вдобавок они были невероятно сексуальными.
Заметив, что Грейс на него смотрит, он слегка качнул головой. Этот жест, уже знакомый, всегда заставлял ее улыбаться. Чувствовалось, Макс видел в ней не только спутницу по пробежкам, однако на людях никогда не переступал незримую черту. Грейс это нравилось. Ей было приятно сознавать, что она знает и другую сторону Макса. У них была общая жизненная грань, принадлежащая только им. Это Грейс тоже нравилось. Они не делали секрета из своих пробежек, но и не говорили о них. Узнав, что они каждый день удаляются в лес, люди непременно подумают что-то грязное, низкое и гадкое, испортив хрупкую лесную идиллию.
– Какая чудесная у вас улыбка, – сказал помощник шерифа Йейтс, принимая от Грейс кружку с пивом. – И кому же она предназначена?
Грейс пожала плечами:
– А разве нельзя улыбаться просто так? Моя жизнь наладилась. Работы в доме близки к завершению. У меня появились замечательные друзья.
Помощник шерифа кивнул и отхлебнул пива, украсив пеной усы.
– И, наверное, самый замечательный из них – этот О’Хейр. Я на прошлой неделе видел вас обоих в кафе.
– В обаянии ему не откажешь, – сказала Грейс, надеясь, что на этом все кончится.
– И не только в обаянии, – послышался хрипловатый женский голос из дальнего угла. – Он такой горячий. Того и гляди обожжет. Жду не дождусь, когда у нас с ним будет вторая серия.
Голос принадлежал блондинке, с которой Макс ушел в тот памятный вечер. Завладев вниманием посетителей, блондинка подошла к стойке и уселась на свободный табурет, упершись локтями в стенку. Ярко-красная помада, которой она щедро накрасила губы, портила ей лицо. Усевшись, блондинка улыбнулась Грейс. Точнее, злорадно ухмыльнулась, отчего Грейс молча застыла. Затем блондинка приподняла свои налитые сиськи, наполовину выпирающие из облегающей кофточки, и покачала ими, позволяя сидящим у стойки мужчинам вдоволь наглядеться на ее богатство. Джинсы на блондинке были еще более облегающими. Она была воплощением темных страстей и необузданного секса. Эта женщина обладала всем, чего не было и никогда не будет у Грейс.
– Фей, ты неисправима, – нахмурился Йейтс. – Ничего обаятельного в этом парне нет. Я ему не доверяю и тебе не советую с ним связываться.
Но Грейс не слышала слов помощника шерифа.
Она изо всех сил выгоняла из головы прочно засевшую там картину: пьяный Макс выходит из бара, обнимая грудастую блондинку. Грейс вдруг захлестнула ревность. Ей стало стыдно. Она склонилась над раковиной, открыла воду и, делая вид, что моет кружки, глотала воздух. Ревность Грейс была довольно странной. Она не ревновала Макса к Фей. Никоим образом. Грейс не сомневалась: в прошлом у него было полным-полно женщин. Таким мужчинам, как Макс, не требовалось прилагать усилия. Женщины к ним липли сами.
Грейс угнетало другое. Фей была женщиной, способной по-настоящему удовлетворить потребности Макса и подарить ему незабываемую ночь. Такая женщина не закричит, если он попытается коснуться ее «запретных» мест, да и в постели не будет лежать бревном. Такая женщина проведет его через все круги наслаждений и позволит ему сделать с ней то же самое. Грейс откровенно завидовала мощному потоку сексуальности Фей, которого та не стыдилась и не пыталась приглушить.
Грейс считала, что жизнь обошлась с ней несправедливо. Тот, кому она безраздельно доверяла, кого любила и даже обожествляла, отнял у нее веру в свою сексуальную привлекательность. По сути, он телесно и душевно надругался над ней, упиваясь чувством собственника и оставляя шрамы на теле и в душе.
Нет.
Грейс знала: ей никогда не сравниться с женщинами, подобными Фей. И от этого ей было больно. Снова было больно, как когда-то.
* * *
Наутро, еще до выхода на пробежку, Макс почувствовал: Грейс чем-то расстроена. Она была погружена в себя. Больше всего Макса настораживало ее молчание. Через некоторое время он осторожно спросил, как она себя чувствует. Ее «прекрасно» показалось ему неубедительным; достаточно было взглянуть на ее опечаленное лицо и потускневшие глаза. Сегодня она явно думала не о снимках.
Макс не любил, когда ему лезли в душу, и старался не лезть в душу другим. Они пробежали часть их обычного маршрута, сделали небольшой перерыв, чтобы глотнуть воды, и возобновили пробежку. Сегодня Грейс не восхищалась красками и лесными красотами. Не доставала из лифчика мобильник, чтобы запечатлеть узор паутины или капельку росы на листике. Макс успел привыкнуть к этому ритуалу, без которого ему чего-то недоставало.
Сегодня Грейс была не похожа на себя.
Макс перешел с бега на быструю ходьбу. Он ждал, когда Грейс заметит смену темпа. Она заметила и, похоже, удивилась.
– Вы устали? – спросила она, пытаясь узнать причину.
– Нет. Я тут подумал: давайте сегодня отклонимся от привычного маршрута. Я знаю одно симпатичное местечко, где мы еще не были.
– Хорошо, – пожала плечами Грейс.
Макс свернул с тропинки в лес. Дальнейший путь был ему знаком с детства и накрепко врезался в память. Макс перепрыгивал через поваленные деревья, огибал лужи, оставшиеся после ночного дождя, склонялся под низкими ветвями, пытавшимися ударить по лицу. Лес становился все гуще. Верхушки деревьев почти не пропускали солнечного света. Подлесок тонул в зябком сумраке.
– Макс, куда вы меня тащите? – не выдержала Грейс.
– Подождите немного. Скоро все увидите.
Грейс хватило на несколько минут. Потом, вскрикнув, она остановилась, тяжело дыша и отирая вспотевший лоб. В глазах появилась настороженность.
– Макс, как прикажете все это понимать? – спросила Грейс, переминаясь с ноги на ногу. – Зачем вы завели меня в самую чащу? Это уже не смешно.
Окажись рядом с ним другая женщина, в таком же соблазнительном наряде и разгоряченная бегом, Макс непременно пошутил бы. Сказал бы, что намеренно похитил ее и теперь собирается заняться известным делом, каким мужчины занимаются с женщинами. Но состояние Грейс и особенно дрожь в ее голосе удержали его от подобных шуток.
