Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
Я заказала кофе-галао с горячим сэндвичем тошта-мишту и села у окна. Мой любимый столик всегда около окна. Даже когда настроение – полный декаданс. Я пила кофе и задумчиво-безразлично смотрела в окно. Как трет своими круглыми щетками мозаичный тротуар уборочная машина, как пожилой мужчина в поношенной кепке открывает рольставни киоска «Тотто-Лотто», как воробьи, оживленно галдя, прыгают через бордюр.
Как вам такое название для банка – имени Святого Духа? С рекламы банка Espirito Santo смотрел на меня, хитро улыбаясь, красавчик Рональду. Тоже думает, что я дура и сама виновата. Я так пестовала свою самодостаточность! И вот вам, пожалуйста. Банально до невозможности.
Глава 27
Вместо того чтобы провести субботу в пижаме, слезах и с зажатым в кулаке, вместо гранаты, мобильным, взирая с собачьей преданностью на его экран, я выпила огромный стакан воды с ломтиком лимона, приняла душ и отправилась в Museu Nacional de arte antiga. Национальный музей древнего искусства. Телефон я тоже положила в сумку, но отключила у него звук, договорившись с собой, что это вроде как я не хочу сегодня никого слышать. И пусть, как в рекламе «Даниссимо», весь мир подождет.
В музей, хоть путь и не близкий, я отправилась пешком. Чтобы растянуть время. Точнее – оттянуть. Неизбежное наступление момента, который официально станет точкой отсчета начала новой (очередной?) катастрофы в моей личной жизни. Впрочем, гулять я люблю и без надвигающихся катастроф. Без них даже больше. Прогулки по Лиссабону можно продолжать до бесконечности. И каждый раз город будет демонстрировать новые интересные места, новые грани, новые ракурсы. Даже если по этой улице вы успели пройти сотню раз, на сто первый раз обязательно обнаружится что-нибудь новенькое, потому что Лиссабон – многомерный и иногда фантасмагоричный. Как сюжет сказки Льюиса Кэрролла про Алису в Стране чудес и прочих Зазеркальях.
По текущей параллельно трамвайной линии улице rua Loreto я спустилась до calçada do Combro, перетекающей через многочисленные улочки и переулки в avenida Dom Carlos I. От мощеной Largo Vitorino Damasio я вышла через calçada Ribeiro Santos на rua das Janelas Verdes и долго брела по ней, наслаждаясь субботней утренней тишиной. Музей расположился в самом конце этой улицы с романтичным названием. В переводе с португальского – Улица зеленых окон. Да, на ней и правда много окрашенных в темно-зеленый цвет окон – очаровательно-типичный лиссабонский стиль.
В музее, в отличие от улицы, сегодня многолюдно. Обожаю наблюдать в музеях за людьми. Вот, скажем, кто-то проходит через анфиладу залов стремительным шагом и застывает на добрый десяток минут перед картиной. Хорошо, если это относительно неизвестная картина – значит, человек пришел к ней на свидание. Хуже, если это «Мона Лиза». Для таких любителей «поставить галочку» весь Лувр утыкан указателями в стиле «к «Моне Лизе» прямо по коридору». Худенький юноша восточной внешности методично отщелкивает фотокамерой буквально каждый квадратный метр помещения. Вот объясните мне, в чем смысл фотографировать картины? Какой бы замечательной ни была фотокамера, качество фото будет все равно не лучше, чем у репродукции. Или это доказательство того, что «здесь был я»? Неужели никто не поверит без такого подтверждения? Некоторые фотографируются на фоне картины. На память о моменте? О мыслях, которые возникли, глядя на картину? Сознаюсь, есть у меня одна такая фотография. Я на фоне кувшинок Клода Моне. Момент забыть сложно, а вот о чем я тогда думала – забыла напрочь. Лучше бы не фотографию сделала, а записала пришедшую на ум фразу в блокнот. Или в органайзер мобильного телефона. Подслушивать разговоры в музее тоже интересно. Люди редко говорят в музеях громко, и все равно, если постараться, можно узнать много нового. Например, пристроившись минут на десять к группе экскурсантов. Что для меня идеальный вариант – по музеям я люблю бродить своим маршрутом, а не с группой. Около картины Веласкеса пожилая португальская пара оживленно спорит друг с другом. Интересно, о чем? О картине или о том, где они будут ужинать вечером? Я стала прислушиваться. Да, кажется, о картине. А вот еще одна пара – скорее всего, британцы. Эти не спорят, а, наоборот, одобрительно улыбаясь, поддакивают друг другу. Типичные, если использовать терминологию Бриджит Джонс, «самодовольные женатики». В зале со скандинавской живописью мама-японка, поставив коляску с крохой в розовом платьице перед картиной так, чтобы ракурс восприятия был наиболее правильным, тихим голосом что-то рассказывает. Кроха хлопает глазами и улыбается. Я впечатлена. Я тоже буду так. Когда-нибудь. По этому музею я готова бродить часами. Глаза отдыхают, мысли упорядочиваются. Кроме живописи здесь собрана внушительная коллекция мебели, посуды, керамики и ювелирных изделий времен португальского колониального прошлого и географических открытий. Африка, Индия, Китай, Япония. Вот удивительное дело – насколько вещи с историей в несколько веков органично вплетены в тренды нашего времени. Или даже уже успели превратиться в классику. Бокал авторства немецкого стеклодува Johann Schaper датируется 1660 годом, а на вид – типичный низенький широкий old fashioned, в котором принято подавать виски. Конусообразный фужер безымянного венецианского мастера помоложе – создан в восемнадцатом веке, а на вид – классика для мартини. Бонд, Джеймс Бонд. Или вот стулья в музейном кафе. Модель называется «номер 7» – продукт творческой мысли знаменитого датского дизайнера Арне Якобсена. Этот стул был создан в 1955 году, а выглядит – суперактуально. Я купила в кафе свою uma bica и вышла с чашечкой в музейный сад, с террасы которого открывается чудесный вид на реку и портовые доки. Села на стул и под глоточки кофе начала мечтать. Посвятить этому занятию большое количество времени мне не удалось, потому что в кармане завибрировал мобильный. Педру?! Ну как же, вот уж размечталась, так действительно размечталась. С размахом. Сестра. Вместо «здрасте» начала жаловаться на свой серпентарий единомышленников.
Тебе везет, говорит, тебя уволили, кто бы меня уволил. «А ты потеряй папку с рабочими файлами. Или, еще лучше, проспи самолет, когда летишь в командировку. И я уверена, что начальство с радостью пойдет навстречу твоим тайным мечтам, – отвечаю я ей. – И, кстати, меня не уволили, а сократили!» – «Вот-вот, кто бы меня так сократил, с компенсацией на несколько месяцев вперед и с сохранением страховки на полгода, – продолжила нудеть сестра. – Как в Лиссабоне погода? Тепло, да? А у нас дождь уже вторую неделю подряд…»
Ну да, мне всегда везет. Ее послушать – так это именно я из нас двоих родилась с серебряной ложкой во рту и с платиновым памперсом на попе. А она – бедняжка Козетта. У моей сестры стакан всегда наполовину пустой, а у меня всегда наполовину полный. В этом наше с ней фундаментальное отличие. Порадовать ее, что ли, рассказом о том, что меня бросил очередной мужчина? Не дождетесь.
И зачем я только спросила Педру «про любовь»? Этим все и испортила. Мужчины жуть как боятся таких разговоров. Потому что после таких разговоров им придется принимать решения. Или, еще хуже, брать на себя ответственность. Идиотка! Мне нужна его ответственность? Гм, ну если уж совсем честно, то я бы не отказалась… Но винить теперь, кроме себя, некого. Помните, я вам говорила, что не настолько глупа, чтобы повторять свои ошибки дважды? Я вам наврала! Хочешь потерять друга – залезь к нему в постель. Это аксиома, не правда ли? Здравствуйте, любимые грабли! Давно я на вас не наступала. А если уж быть совсем точной – ровно пять лет. С тех самых пор, как мой друг Антоша за одну ночь превратился в моего бойфренда. История (в том числе и история моей личной жизни) не имеет сослагательного наклонения, но если бы мы с ним так и остались на уровне «чай-кофе-потанцуем», то не было бы этих потраченных в никуда пяти лет.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
