Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
Из всех призрачных навязчивостей самой мощной, глубокой и патологической является культурема смерти и потери богов прошлого. Мы разрушили племенные мифологии, помогавшие людям определить свое место в пространстве и времени, а ветхие религиозные нарративы и космологии все реже становятся источником смысла, цели и целостности в контексте нашей культуры отрицания и отвлечения. Да, многие до сих пор цепляются за выцветшие нарративы предков или же пытаются громогласно заявить онтологические и сотериологические притязания, но истина в том, что все сегодня до мозга костей ощущают необъятную пустоту вокруг себя. И именно эта пустота заставляет людей отвлекаться, отрицать и находить успокоение в наркотиках.
Как говорится в стихотворении Мэтью Арнольда «Дуврский берег», приливы и отливы постоянно волнуют море смысла[67]. Йейтс, в частности, отмечал, что смерть Пана, архаичного козлоногого бога, олицетворявшего человеческие инстинкты, случившаяся 3000 лет назад, породила настоящую панику во всем Средиземноморье. В XIV веке Блаженный Августин написал «О Граде Божьем» для того, чтобы смягчить тревогу верующих, вызванную падением Римской империи, центральной системообразующей структуры того времени и того пространства. В книге «Путь к Дождевой горе» Н. Скотт Мамедэй описывает увядание и исчезновение оригинальной культуры индейцев Кайова, которое было связано с убийством последнего дикого бизона, олицетворявшего тотемическую связь народа с богами. Каждый раз, когда забываются племенные мифы, зарастают тропы к святыням и местам поклонения, среди людей рождаются страх и тревога, верующие разбегаются, а на авансцену выходят торговцы суррогатной панацеей. Таково и наше время: чем бы ни торговали, машинами или индульгенциями, главное – включить нужный канал, где товар осыпают бриллиантами и похвалами.
Немного преувеличивая, можно сказать, что в последний раз западный мир переживал некое смысловое единство в 1320 году. Именно тогда Данте сотворил всеобъемлющее и всем понятное мироописание (Weltbild) – трехэтажную вселенную с жестко закрепленной системой нравственных ценностей и сводом нормативных правил. В те времена и короля, и простолюдина окружали соборы и замки, которые олицетворяли соответственно божественную и светскую структуры мира. Эти структуры задавали своеобразные духовные координаты, позволявшие людям осознать свое место как с духовной, так и с психологической точки зрения. В свое время я пытался определить причины всеобщего вырождения и исчезновения этой системы координат. Здесь достаточно заметить, что современный секулярный человек в этой системе не нуждается[68].
В 1600 году появились: первый современный невротик (мучимой душевной болью Гамлет, принц датский) и первый эмпирический подход к тайне (формулировка научного метода Фрэнсисом Бэконом). Польский астроном Коперник сдвинул человечество с антропоморфного центра на периферию вселенной, которая сейчас к тому же считается лишь одной из миллиардов галактик. (Миллиардов! Не десятков, сотен или даже тысяч). Больше нет ничего «там, наверху», есть только здесь и еще где-то «не здесь».
В 1800 году кенигсбергский мудрец Иммануил Кант развеял все иллюзии традиционной метафизики, эскизы и диаграммы реальности, заявив, что мы не способны переживать реальность непосредственно, но только ее субъективную трактовку. Таким образом, он утвердил необходимость психологии, особенно глубинной психологии и феноменологии. К 1960-м годам были деконструированы устойчивые социальные концепты класса, расы, пола, сексуальной ориентации, а также презумпция правоты и честности социальных институтов. Все это, естественно, привело к культурной амбивалентности, постоянной тревоге, регрессивной ригидности, фундаментализму и появлению культуры отрицания, бездумного отвлечения и наркотического упоения. (Если абстрагироваться от частностей, то все обстоит точно так же, как и во времена Данте Алигьери, семь столетий назад встречавшего теплое тосканское утро.)
Юнг прекрасно описал, что происходит, когда мы переживаем кризис ценностей и верований, когда ставится под вопрос смысл нашего существования в этом мире. Он описывал такое явление, как «регрессивное восстановление персоны», побег в «то, как все было раньше» или просто казалось. Перед лицом духовного вакуума люди склонны заполнять его политическими идеологиями – это произошло в 1930-е годы в Европе и привело к масштабному столкновению фашизма, капитализма и коммунизма. На современном Западе триумф материализма приводит к обеднению других мировоззрений. Цель жизни теперь – не подготовка к жизни иной, а наслаждение сиюминутным существованием. Однако материализм нашего времени неизбежно приводит к следующей дилемме: коль скоро нуминозное не переживается во внешнем мире, оно будет проявляться в форме соматической болезни, внутренней патологии или выражаться в наших поисках среди объектов внешнего мира, на которые мы спроецировали наше устремление. Таким образом, блестящие новые объекты, соблазняющие технологии, секс и романтика, гедонизм, поглощенность собой и, в первую очередь, отвлеченность составляют типичный набор «духовных ценностей» нашего времени. Нынешние духовные ценности – это не то, что мы исповедуем, а то, на что расходуется наша энергия.
В результате огромное число людей, даже тех, кто постоянно «отвлекается», чувствуют себя в этом мире не в своей тарелке и постоянно ищут чего-то, подобно чинди, вечно голодным призракам из верований индейцев навахо. В своих мемуарах «Воспоминания, сновидения, размышления» Юнг пишет:
Для человека основной вопрос в том, имеет ли он отношение к бесконечности или нет? Это его исходный критерий… Когда же мы понимаем и чувствуем, что уже здесь, в этой жизни, заключена бесконечность, желания и помыслы наши меняются. В итоге в счет идет лишь то, что существенно, что мы воплотили, и если этого нет, жизнь прошла впустую[69].
Поскольку многие из нас не чувствуют себя частью большей истории, не чувствуют причастности к некой психологической или духовной истине, то мы находимся в подвешенном состоянии – неудовлетворенные, недовольные и неполные. Некогда племенной миф связывал человека с четырьмя великим тайнами, наша же нынешняя жизнь представляется бесплодной и стерильной. Эти четыре тайны не исчезли, но ушли в бессознательное. А наша неспособность вновь стать сопричастными этим тайнам выражается в психопатологии, социопатии, массовых движениях, причудах и капризах, коллективных проекциях на нуминозные фигуры, тонущие в наших архетипических ожиданиях (вспомним всех позабытых поп-звезд и знаменитостей).
Попробую сформулировать четыре вечных вопроса:
1) зачем мы здесь, чему мы служим, к какой цели движемся? (космологический вопрос);
2) каким образом мы, животные, наделенные душой, должны существовать в гармонии с окружающей нас природой? (экологический вопрос);
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
