1. В целом ряде заданий элементы, оцениваемые как высокообразные, запоминаются лучше, чем элементы, оцениваемые как низкообразные. Данный эффект нарушается при рассматривании постороннего зрительного стимула, и это нельзя объяснить только лингвистическими особенностями материала.
2. Эффект образности связан с билатеральной активацией полушарий мозга и проявляется у пациентов с поражением обоих полушарий. Следовательно, эффект образности обеспечивается, по-видимому, механизмами обоих полушарий.
3. Данный эффект исчезает у пациентов с травмой головы, у людей, страдающих болезнью Хантингтона, а также у здоровых испытуемых, находящихся под воздействием гиосцина в процессе тестирования с помощью процедуры выборочного напоминания. Его также можно исключить у здоровых испытуемых, ограничивая их возможности по использованию закодированных связей между запоминаемыми элементами или просто предоставляя им готовые решения для кодирования информации о связи между элементами.
4. Эффект образности первоначально рассматривали как подтверждение теории двойного кодирования, в основе которой лежит представление об образной и вербальной репрезентациях. Однако полученные впоследствии данные лучше согласуются с предположением, что высокообразный и низкообразный материал различается по способу происходящей во время кодирования работы с взаимосвязями и отдельными элементами, которая часто (хотя и не всегда) использует мысленные образы.
5. Образ как мнемоническая стратегия
В главе 4 говорилось о том, что образность материала часто (хотя и не всегда) определяет успешность его запоминания. Действительно, одним из главных результатов ранних исследований Пейвио (Paivio, 1971) была демонстрация того факта, что при заучивании списков, состоящих из отдельных элементов, образность материала позволяет сделать гораздо более точный прогноз эффективности запоминания, чем какие-либо другие его характеристики. Из этого следует, что способность материала вызывать мысленные образы имеет непосредственное отношение к механизмам, обеспечивающим научение и запоминание.
Отсюда легко предположить, что именно сам процесс формирования образов повышает результативность выполнения мнемонических заданий. Другими словами, мысленные образы следует рассматривать как одну из тех форм когнитивной переработки, которые определяют эффективность запоминания. В современной когнитивной психологии принято считать, что эти процессы подвластны стратегическому контролю и доступны для самонаблюдения, следовательно их можно изучать, попросив испытуемых описать, как они хотели бы выполнить или уже выполнили задания на запоминание.
Такого рода механизмы интересны сами по себе, поэтому первая часть настоящей главы будет посвящена исследованиям когнитивных стилей и стратегий запоминания, о которых сообщают сами испытуемые. Но современная когнитивная психология также предполагает возможность манипулирования познавательными процессами путем задания испытуемым инструкций о способах заучивания. Поэтому во второй части этой главы будет рассмотрено влияние инструкций на использование различных стратегий заучивания. В этом случае отчеты испытуемых позволяют проверить точность выполнения инструкций.
Далее мы будем говорить об образности как мнемонической стратегии в двух смыслах. Прилагательное «мнемонический» может означать либо «относящийся к памяти» (используется в первой части этой главы), либо «относящийся к улучшению запоминания» (вторая часть главы). Существительное «мнемоника» обозначает средство или систему для улучшения запоминания, и потому здесь будет уместно упомянуть также об эффективности классических мнемонических приемов, многие из которых появились более двух тысяч лет назад во времена античных греков и римлян.
Визуализаторы и вербализаторы
Одним из первых психологов, обратившим внимание на связь между результатами запоминания и используемыми стратегиями заучивания, был Бартлетт (Bartlett, 1932, p. 59–61, 109–112). На основе неформальных самоотчетов он счел возможным разделить своих испытуемых на «визуализаторов», которые указывали, что при запоминании опираются в основном на зрительные образы, и «вокализаторов», утверждавших, что они больше полагаются на специфические языковые признаки, чем на образы. Хотя «вокализаторы» воспроизводили материал с несколько меньшей уверенностью, обе эти группы практически не различались по результатам запоминания. Бартлетт предположил, что каждый отдельный человек в разных экспериментах использует один и тот же способ запоминания, поэтому различие между «вербализаторами» и «визуализаторами» следует рассматривать как отражение относительно стабильной характеристики индивида, или же, другими словами, как его когнитивный стиль. Однако использованные Бартлеттом процедуры весьма отличаются от современных стандартов (например, он предлагал заучивать произвольные ассоциации между словами и простыми фигурами) и потому можно ожидать, что более строгие процедуры дадут несколько иные результаты.
Пейвио (Paivio, 1971, p. 495–496) разработал измерительный инструмент, получивший название «Опросник индивидуальных различий» (ОИР)[7]. Иногда его называют опросником «Способы мышления». Данный опросник позволяет оценить склонность людей к использованию в своей повседневной деятельности форм мышления, основанных на образных или вербальных процессах. Он содержит 86 утверждений, отобранных на чисто интуитивной основе, и испытуемый должен на каждое из них ответить, соответствует или не соответствует оно его типичному способу мышления, обучения и решения задач (полный список утверждений см. в работе Paivio and Harshman, 1983). Примерно половину пунктов составляют положительно сформулированные утверждения, тогда как остальные сформулированы как негативные утверждения, что позволяет контролировать общую тенденцию испытуемых просто соглашаться или не соглашаться, независимо от содержания утверждений.
