Несколько лет назад она выиграла конкурс «Мисс Пайн-Гроув», и с тех пор он держался главным образом на ее плечах.
На наше появление Сара отреагировала с неподдельной радостью.
– Ну боже мой, Харпер! – протянула она. – Только не надо на «вы», я тебя умоляю, я ж не намного старше тебя. Для вас, девочки, я просто Сара.
Она слащаво тянула слова, и в ее подаче это имя прозвучало как «Сайра».
Я улыбнулась и обняла ее, когда она поднялась со стула.
– Ладно, Сара.
– Так-то лучше. – Она подмигнула и посмотрела на Би.
– Би, дорогая, как ты? Кажется, мама твоя говорила… – Ее взгляд затуманился. – Куда-то ты ездила. В лагерь?..
– В лагерь для чирлидеров, – пробормотала Би, и я решила вступить в разговор, пока Сара не углубилась в расспросы.
– Ну и как тут у вас? Тьма народу? – поинтересовалась я, кивнув в сторону сцены, где толклись без порядка девчонки.
Сара сердито отмахнулась.
– Да это наказание господне. С этими девчонками никакого сладу – проще котят выдрессировать, чем заставить их подчиняться, но что поделаешь?
Она прищурилась, окинув нас оценивающим взглядом.
– Вы пришли мне помочь? Потому что, признаюсь честно, от помощи я бы не отказалась. Особенно от помощи такого организованного человека, как ты, Харпер. До меня дошли слухи, что ты практически вытянула на себе Котильон.
Сара покачала головой, и по ее плечам рассыпался каскад шелковистых волос.
– Хотя даже тебе не под силу укротить стихию. Землетрясение было – кошмар!
Не в бровь, а в глаз. Я улыбнулась и покачала головой.
– Вообще-то мы пришли записаться на конкурс.
Сара нахмурилась:
– Это, конечно, похвально, но запись закончилась на прошлой неделе. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, но внести тебя в списки не могу. Это было бы несправедливо.
С языка чуть было не сорвалась колкость, но я сдержалась. Всего в конкурсе будет участвовать, дай бог, два десятка девчонок, так что вряд ли наше с Би внезапное появление вызовет сумятицу. Впрочем, лаяться с Сарой было бы некстати. Как любит говаривать бабушка Джуэл, пчелки летят на нектар, а не на уксус.
Нацепив на лицо елейную улыбку и немного растягивая слова, я прохныкала:
– Ой, зна-а-аю, мы долго тянули. Я боялась, что не успею записаться, а недавно стирала пыль с маминого буфета, ну, того самого, помнишь, у входной двери?
Сара кивнула, слегка колеблясь, и я решила, что настало время тяжелой артиллерии.
– И там стояла фотография Ли-Энн, как раз с того конкурса, когда она победила, и мне… – Мой голос как будто дрогнул, я закусила губу. – Мне показалось, что я просто обязана это сделать. Пойти по ее стопам, как и во многих других вещах. А в этом конкурсе я до сих пор не участвовала.
Это было мерзко и гадко, я чувствовала себя змеюкой, но все же сыграла на смерти Ли-Энн. Иногда паладину приходится действовать по-простецки, без всяких экивоков, не разбираясь в средствах и спрятав подальше гордость. Если Би не ошиблась и последнее испытание случится на этом конкурсе, то я обязательно в нем поучаствую, чего бы это ни стоило.
С экивоками или без, а дело пошло на лад. Глаза Сары увлажнились, и она, уставившись в потолок, провела под ним ухоженными пальчиками.
– Ах, дорогая, – сказала она тягучим сиропистым голосом. – Ты совершенно права. Не знаю, что я привязалась к этим проклятым листкам и срокам. Какие тут могут быть разговоры! – Только, чур, поклянитесь, что не будете петь «Мою большую любовь» и «Героиню», иначе я просто повешусь.
Мы молча покачали головами, и Сара, испустив вздох облегчения, вручила нам анкетные бланки.
– Заполните и сдайте мне до понедельника. В понедельник у нас прослушивание.
– А сегодня нельзя показаться? – спросила Би, махнув в сторону сцены. Какая-то девочка, которую я не узнала, – наверное, из школы Ли-Хай в другом конце города, а может, из соседнего округа – отстукивала каблучками так, будто вся ее жизнь была поставлена на карту.
Как видно, предел допустимого был исчерпан, и Сара решительно покачала головой:
– Категорически нет. Сначала разберемся с бумагами.
– Ну и хорошо, – поспешно согласилась я. Все равно мне надо было еще потренироваться. На сегодня достаточно одного потрясения: мы пришли и записались. Уж если мне суждено стать всеобщим посмешищем ради очередного испытания, то осрамлюсь я в торжественной обстановке.
Мы согласились, и Сара сверкнула радостной белозубой улыбкой.
– Вот и хорошо. А на ярмарку собираетесь?
Я наморщила нос. Фестиваль Азалии – это большая ярмарка на задворках города. Она устраивалась каждую весну наряду с конкурсом красоты, распродажей домашней выпечки и тем праздником, когда разъезжают на автомобилях по городу с девушками на капотах.
Ярмарка не представляла собой ничего примечательного: карусели, жаровни, сомнительные забавы и огромные плюшевые игрушки. Такие мероприятия мне никогда особо не нравились, даже в детстве. В последние годы мы ходили туда парами: я – с Райаном, а Би – с Брэндоном, так что в этот раз я намеревалась его пропустить.
– Ух ты, я совсем забыла! – воскликнула Би, схватив мою руку. – Мы обязательно сходим. – Она с нежностью посмотрела на меня своими карими глазами и добавила: – Заодно и развеешься.
Мне слабо верилось, что дурацкой ярмарке под силу хоть кого-то спасти от уныния, но – черт возьми! – согласилась же я на этот глупый конкурс. «Была не была!» – подумала я и с улыбкой ответила:
– Почему бы и нет.
Глава 20
Приехав домой, я увидела на обочине припаркованную машину Дэвида и тяжело перевела дух.
Родители еще не вернулись с работы, и Дэвид, как видно, открыл дверь запасным ключом, о котором я ему говорила.
Я обнаружила его в своей комнате. Он стоял у письменного стола и возился со своим телефоном.
– Привет, – поздоровалась я, и он взглянул на меня, торопливо засовывая в карман телефон.
– Привет.
Меня плющило. Подумать только, каких-то пару дней назад он был моим парнем и в прошлый раз в этой комнате мы бурно целовались. А теперь я стою здесь, краснею, и мне до жути неловко.
Покачав головой, я забросила сумку под стол и спросила, изобразив максимально простецкий тон:
– Ну и?.. Что стряслось?
Дэвид нервно мигнул. Под его глазами пролегли круги – как видно, он толком не выспался. Можно было бы спросить напрямую, в конце концов, это чисто по делу, как паладин у оракула, ничего личного. Вообще, чем больше я настраивалась на паладинские мысли, тем легче было отвлечься от обиды, злости и всего, что терзало меня после разговора в машине.
