— Спокойной ночи.
Идеальный ансамбль
А что мне надеть?
Вопрос возник больше получаса назад. Эмма, Лючия и Грета провели все это время в огромной гардеробной, но пока так и не смогли подобрать идеальный ансамбль для велосипедной прогулки. Комната была завалена одеждой, обувью и аксессуарами, и совместить их оказалось самым трудным делом, за которое Грета бралась когда-либо в жизни. Задача осложнялась еще тем, что она всю ночь не сомкнула глаз, исступленно возвращаясь мыслями к предстоящей встрече с Ансельмо. Утром она встала с постели с лицом мертвеца, одетого в жуткую желтую пижаму. Шоколад явно ударил ей в голову. Грета стянула с себя пижаму, будто это был саван прокаженного, и надела свою черную спецодежду. Ей сразу стало легче. Осталось только перестать думать о нем. Иначе она разразится истеричным плачем раньше, чем успеет сказать ему «привет». Ей надо было отвлечься. Нет, лучше сосредоточиться на чем-то другом. Причем немедленно. И она начала громким менторским тоном:
— Так, девочки. Начнем сначала. Принимая во внимание тот факт, что у тебя нет колец, чтобы скрепить штанины на щиколотке, делаем вывод, что тебе нужны узкие брюки. Или пара бельевых прищепок.
— Это еще зачем?
— Чтобы закрепить низ штанины, иначе она зацепится за цепь.
Эмма сделала страшные глаза.
— Хорошо, прищепки отпадают.
— Может, мне просто леггинсы надеть?
— Что это?
Эмма показала штук двадцать колготок самых разных цветов и узоров. Они были длиной до лодыжки и все какие-то совершенно нелепые — то с бантиками, помпонами и камешками, то в цветочек, в горошек, в леопардовых пятнах, в полоску под зебру и под тигра… настоящий зоопарк, словно вышедший из-под кисти Шагалыча.
— Они же без носка, — сказала Грета, недоверчиво осматривая леггинсы.
— Можешь просто сказать: они подойдут?
Грета отказалась от попытки понять предназначение колготок без носка и попыталась сконцентрироваться на следующей не менее странной задаче.
— Лучше однотонные или с узором?
— Лучше хлопчатобумажные. Ты в них потеть не будешь. И никаких бантиков на лодыжках, иначе они…
— …зацепятся за цепь. Поняла. Темные или светлые?
— Темные, они меньше пачкаются.
— Точно.
Эмма выбрала леггинсы темно-синего цвета без бантиков, но со звездой, выложенной стразами на правой коленке. Она натянула их на себя, и трико прилипло к ее длинным стройным ногам, не оставив никакого простора для фантазии.
— Они не очень похожи на штаны, — заметила Лючия, — вообще не очень похоже, что ты одета…
— Так мы еще не закончили. Теперь мне нужен топ.
Подруги вытаращили на нее недоуменные глаза.
— Ну, сверху что-нибудь, — пояснила Эмма. — Есть у меня одно джинсовое платьице…
Грета успокоенно улыбнулась: слово «джинсовое» понимала даже она. Но, увидев «платьице», она снова заволновалась:
— Оно… такое короткое…
— Так внизу же леггинсы!
Эмма приложила «топ» к плечам, изучая себя в большом зеркале на двери шкафа.
— Надень майку. Тоже из хлопка. Во-первых, она впитает пот, во-вторых, можешь взять с собой сменку и потом переодеться.
Эмма выбрала две майки: одну в сине-голубую полоску, другую — жемчужно-серую.
— И не забудь толстовку. Вдруг похолодает.
— Я не ношу толстовки. Это мальчиковая одежда.
И «толстовка» и «мальчиковая» она произнесла с одной и той же презрительной интонацией.
— Может, тогда свитерок какой хлопчатобумажный? — предложила Лючия.
Эмма открыла ящик, в котором их было с дюжину, и выбрала свитер абрикосового цвета, застегивающийся спереди на большую пуговицу в форме сердца.
— Как здорово! — захлопала в ладоши Лючия.
Грета решила оставить «свитерок» без комментариев:
— Теперь обувь.
— Балетки! — громко объявила Эмма.
— У них гладкая подошва.
— И что?
— А то, что если придется крутить педали стоя, они соскользнут. Нужно что-нибудь с рифленой подошвой. И потом они могут вообще слететь с ноги.
Эмма посмотрела на ужасные ботинки Греты. Она даже представить себе не могла такую пару утюгов на своих ногах.
— Нашла! — вдруг закричала она, быстро прокрутив в голове базу данных своей обуви. — Мои «Мэри Джейн» из Токио.
Эмма подлетела к раздвижной двери и открыла ее легким прикосновением пальцев. Из ниши в стене выпрыгнули два луча света, озарив запасы обуви для сороконожки.
— А-бал-деть!!! — вырвалось у Лючии.
Эмма улыбнулась, польщенная, и взяла пару белых лодочек без каблука, которые застегивались на подъеме ступни тонким ремешком с маленькой серебристой пуговицей.
— Вот! — воскликнула она, специально для Греты продемонстрировав резиновую подошву, слегка изрезанную бороздами, изображавшими японский флаг.
Потом надела смешные носки, едва закрывавшие ступню, пятку и пальцы, сунула ноги в «Мэри Джейн», купленные в Токио, и носки исчезли.
Эмма строго оценила результат в зеркале, закрепила волосы сбоку заколкой в тон свитеру, намотала на шею длинный узкий шарф в тон всему остальному и дополнила ансамбль маленькой сумкой на ремне, белой, под цвет туфель.
— Лучше, конечно, рюкзак, — заметила Грета, — сумка будет мешать крутить педали, она будет соскальзывать вперед, и тебе все время придется ее поправлять.
Эмма испепелила подругу взглядом.
Грета не стала настаивать: дорога научит ее, как одеваться.
— Итак, ты готова прокатиться на своем первом велосипеде? — спросила Лючия.
Эмма с вызовом переадресовала вопрос Грете:
— Ты что скажешь: я готова?
Подруга улыбнулась. Вряд ли Эмму можно было принять за заправского велосипедиста. Зато она выглядела очень счастливой. Грета давно ее такой не видела. Со дня ограбления, если уж быть совсем точной. Она взяла Эмму за руку, вытаскивая ее из этого последнего круга ада, усеянного туфлями и платьями, и уверенно объявила:
— Готова.
Потом крепко сжала ее пальцы и собралась с духом: скоро сбудется желание Эммы — у нее будет настоящий велосипед, а Грета снова увидит Ансельмо.
И больше никаких желаний.
Никаких надежд, никаких ожиданий, никаких обещаний, которые потом обязательно обманут.
Чтобы больше никогда не плакать.
Гвидо сделал громче свое новое радио, и звуки органа поплыли в воздухе, как шары, вылетавшие из какого-то небесного механизма. Геометрия простых нот, спешащих друг за другом в сложном танце. Глубокие наклоны и легкие повороты в едином восходящем порыве. Ноты фуги догоняли друг друга в стремительном беге. Шагалыч меланхолично вздохнул, вспомнив о своих вечерах в стиле хэви-метал, и постарался сконцентрироваться на вилке, которую они с Ансельмо пытались выпрямить. Но его напарник казался еще более рассеянным, чем он.
