Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Странно, размышлял я. Вполне нормальный русский парень. Что все-таки побудило его перейти к нам? Мы же воевали друг с другом, каждый из нас был убежден, что сражается за правое дело. Погрузившись в эти размышления, я забрался в свою землянку и улегся скрючившись. Спать уже не было смысла – близилось утро. Скоро русские дадут нам утренний салют. Альберт стоял в карауле. Я не хотел войны. Да и тот молодой русский офицер тоже не хотел. Я думал и думал.
– Что ты там делаешь? Яйца высиживаешь? – обратился ко мне Альберт.
– Нет, Альберт. Думаю о том, какого черта мы здесь изо всех сил стараемся изничтожить друг друга.
– Послушай, что я тебе скажу. Ты на самом деле считаешь, что мы с тобой можем хоть что-то изменить? И мы, и русские солдаты – пыль на ветру, и ничего больше в этой гигантской борьбе двух держав.
Потом он рассказал мне про своего отца, офицера царской армии, потом воевавшего в Белой армии Колчака. Рассказал о том, как Колчака в 1920 году предали англичане (а также французы, японцы, американцы и чехословаки), как они выдали его красным, как самодержавие царя, свергнутого в начале 1917-го, сменилось в конце 1917 года диктатурой большевизма. Альберт рассказал мне о кровавой бойне между белыми и красными. Его отец чудом смог сбежать в Швейцарию, а когда вспыхнула война между Германией и Россией, швейцарцы упрятали его за решетку. Швейцарские власти таким способом пытались предотвратить у русских эмигрантов чувство симпатии к Германии и чувство ненависти к России[8]. Он рассказал, как бежал из Швейцарии, сжигая все мосты, потому что швейцарские власти тут же упекли бы его в тюрьму. Альберт всей душой ненавидел большевиков, именно это и подвигло его служить в германской армии. По его мнению, только Германия заняла в отношении большевизма истинно непримиримую позицию, и только Германия с ее боевой мощью способна была очистить Европу от этой заразы.
– Нашему поколению просто здорово не повезло – именно ему приходится всем этим заниматься. – Этими словами он заключил свой монолог.
– Боже! И это я слышу не от кого-нибудь, а от швейцарца!
– Именно. И мне кажется, что ты не до конца понимаешь, почему мы отправились в эту страну.
Одно я понимал очень хорошо: взгляды Альберта были слишком радикальными.
– Прошу простить, что прерываю вашу политическую дискуссию, – вмешался Вернер, – но, как мне кажется, ни одна кампания не была выиграна голодными солдатами. Как насчет того, чтобы пожрать?
Верно. Сегодня моя очередь была отправляться за кофе и едой.
– Эх ты, несчастный, бездуховный пролетарий! Все, о чем ты способен думать, – жратва! – шутливо крикнул я Вернеру уже почти на бегу, в любую секунду готовый к тому, что тот не преминет запустить в меня комком земли.
Вечером стали поговаривать, что нас сменят на следующий день, то есть 10 августа. Вполне вероятно, что наше хозяйство понадобилось еще где-нибудь. Пехотинцы прибыли той же ночью. Чтобы им не тащиться пешком назад, Старик распорядился доставить их на мотоциклах с коляской. И вот они стояли перед нами, растирая затекшие задницы.
– Уж лучше пять часов пешком протопать, чем час просидеть в вашей люльке, – досадовал какой-то ефрейтор. Не сомневаюсь, что наши мотоциклисты отвели душу и сломя голову неслись по ухабам так, что у привыкших к пешему передвижению пехотинцев дух захватывало. Смена произошла без особых сложностей.
Мотоциклетному батальону поставили задачу по охранению в районе Болтутино неподалеку от Александрово (последнее ныне не существует). Даже при очень живом воображении эту переброску нельзя было сравнить с поездкой на курорт, но боевые действия здесь ограничивались перестрелками локального характера. Ротные патрули и разведгруппы выполняли поставленные задачи. Мотоциклисты-посыльные носились взад и вперед между ротами, другими подразделениями и штабами полков и дивизии. Бумажная война шла полным ходом, и нашей задачей было доставлять все эти бумажки по нужным адресам.
Однажды я направлялся из штаба дивизии в штаб батальона. По обе стороны дороги раскинулся мирный пейзаж – открытая равнина. Для полной идиллии не хватало только птичьего щебетания. А если они и щебетали, то все равно я их не слышал из-за тарахтения двигателя. Вдруг раздался хлопок, и мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы удержать машину на песчаной дороге и остановиться. В моем переднем колесе зияла дыра. Нет, запаска у меня теоретически имелась, но лишь теоретически – за день до этого печального события я пожаловал ее Беле. Он клялся и божился, что первой же возможности вернет мне ее в целости и сохранности. Пришлось расплачиваться за свою непредусмотрительность – толкать машину целых 10 километров до деревни, где разместилась наша рота. Врагу такого занятия не пожелал бы! Завидев первую деревенскую хату, я был на грани обморока. Один пехотинец показал мне, куда явиться, и я объяснил старшему фельдфебелю, что произошло.
– Да, крепко вам не повезло. Но дело в том, что мы на конной тяге.
Я уже раскрыл было рот, чтобы попросить его одолжить мне коня, но шпис – а это был именно местный шпис – добавил:
– Подождите минуту, у нас, кажется, есть мотоцикл.
Он произнес именно «мотоцикл» – мне не послышалось.
– Пойдемте-ка со мной.
Сначала мы явились к ротному оружейнику, а уже тот показал нам несколько мотоциклетных покрышек с камерами. Но в каком состоянии они были! Ужас, дыра на дыре. Из них я отобрал нечто, которое после двух часов латания сгодилось, чтобы быть одетым на обод. Вся резина ушла на заплаты!
– Ну вот… Теперь хоть дотянете до ремонтников, а уж там. В общем, поезжайте, – распорядился шпис.
Полчаса спустя я уже вовсю катил, отблагодарив этих ребят соответствующим образом. Чем так примечателен этот эпизод? Лично для меня примечателен, ибо служит примером войскового братства и готовности прийти на помощь в трудную минуту. В батальон я прибыл когда уже совсем стемнело.
17 августа нас сменили, и батальон был направлен на железнодорожную станцию Глинка. 19 августа мы мимо Починка и расположенного там аэродрома направились в Рославль, откуда до Смоленска шло главное шоссе – дорога, по которой осуществлялся войсковой подвоз. Движение на этом шоссе было чуть ли не как в Берлине, да и качество дороги было относительно приличным. Вот только девчонок не хватало! Мы обгоняли колонны мотопехоты, танковые батальоны, артиллерийские части и колонны снабжения. Все направлялись туда же, куда и мы. За порядком передвижения следила военная полиция. Пешие колонны шли вдоль обочин, глотая пыль. Лица у них были серыми от налипшей пыли, виднелись одни только глаза.
Нашим взорам предстало экзотическое зрелище: мимо пронеслись три мотоциклетные роты и рота тяжелых пулеметов. Вам когда-нибудь приходилось видеть мотоциклетную роту на марше? Пусть даже не в России? Если не приходилось, вам никогда не представить себе того лязга и шума, который сопровождает это шествие. Все люльки были до отказа забиты боеприпасами, оружием, ручными гранатами и всякой всячиной. Но самое удивительное, что в этих перегруженных люльках каким-то образом пристроились и бойцы! Диву даешься, на что способны эти машинки. А где-то посередине колонны ехал мотоциклист, напяливший на голову цилиндр вместо каски. Ума не приложу, откуда он его выкопал.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
