«Довольно для каждого дня своей заботы», как сказано в Евангелии.
Телефон звякнул снова. Она подумала, что пришла эсэмэска от Монса, но это было сообщение от Кристера.
«Дикий пес, Рой и, хочешь верь, хочешь не верь, Вера носятся по дому так, что на паркете остаются царапины. Тинтин же считает, что остальных поскорее должно забрать Общество защиты животных. Надеюсь, Дикий пес скоро одомашнеет».
Плохое настроение мигом улетучилось.
Она увидела перед собой эту картину – как Вера, Маркус и Рой гоняются друг за другом вокруг стола в гостиной Кристера, в то время как Тинтин восседает на кухне, с упреком глядя на хозяина.
Ему там хорошо – Маркусу. Он хороший – Кристер. Добрый, веселый и…
Она заснула с телефоном в руке.
Прокурор Карл фон Пост, инспектор полиции Анна-Мария Мелла, а также ее сотрудники Свен-Эрик Стольнакке, Фред Ульссон и Томми Рантакюрё выехали в Курраваару, чтобы допросить Майю Ларссон.
Карл фон Пост объяснил, почему они вынуждены выехать таким составом. Не для того, чтобы кого-то запугать. Но Майя Ларссон должна понять, что на этот раз ей не удастся отмолчаться или солгать. Поэтому их должно быть много, поэтому допрос будет проводиться у нее дома.
«Гнусная брехня, – думала Анна-Мария. – Он хочет запугать ее, и к тому же он тщеславен и любит публику. Он всегда был таким, в этом поступке – весь он, как в капле воды. Шелудивый пес. Фон Пост из тех, кто приписывает себе чужие заслуги. Всегда держит нос по ветру и заботится только о собственной шкуре. Если он тебя хвалит, сразу начинаешь подозревать, что ему что-то от тебя нужно. А сам считает себя гением социальной компетентности».
Он выучил имена ее детей и всегда спрашивал, как у них дела. Мелла же терпеть не могла отвечать на эти вопросы, заданные с лживым интересом, чувствовала себя продажной девкой, когда рассказывала об увлечении Йенни верховой ездой или успехах Петтера в школе.
Теперь же он решил использовать путь до деревни длиной в полторы мили для того, чтобы преподать своим спутникам краткий курс техники ведения допроса.
– Исключительно важно установить со свидетелем особые отношения. Он должен доверять тому, кто ведет допрос.
«Неужели?» – хмыкнула про себя Анна-Мария.
– Опытный следователь считывает все, например язык тела.
Кто-то на заднем сиденье пробормотал себе под нос «угу». Свен-Эрик Стольнакке громко высморкался.
– Открытый разговор. Это то, к чему мы стремимся. Это наш метод работы. Мы не задаем прямых вопросов. Мы идем кружным путем. Опытный следователь таким образом может получить… может узнать все.
Теперь, кажется, Фреду Ульссону что-то попало в горло.
«Спасибо господи, что хоть в машине темно», – подумала Анна-Мария. Она тоже пробормотала «угу».
Майя Ларссон открыла дверь с охапкой белья в руках. Тысячи серебряных косичек извивались вокруг ее шеи.
«Такая красивая, что просто зла не хватает», – подумала Анна-Мария Мелла, которая дожила уже почти до пятидесяти, так и не дождавшись, чтобы хоть один мужчина повернул голову ей вслед на улице.
И, похоже, Майю Ларссон нисколько не испугало появление прокурора со всей его командой.
– Вы надолго? – спросила она устало. – Я могу бросить белье в машину?
– Ну… э… да, – начал было фон Пост, но к этому моменту Майя уже повернулась к нему спиной и исчезла в ванной комнате. Через некоторое время они услышали, как заработала стиральная машина.
Анна-Мария отметила раздражение на лице фон Поста, когда она и ее коллеги сняли в прихожей уличную обувь. Сам он остался в ботинках.
«В носках – это по-простому, по-деревенски, – подумала Анна-Мария. – А у высшего класса наверняка есть какая-нибудь домработница, которая подтирает за ними грязь».
– Эрьян! – крикнула Майя Ларссон, повернувшись в сторону лестницы. – У нас полиция.
На самом верху лестницы появился мужчина лет шестидесяти. Анна-Мария видела только его шевелюру. Никаких залысин. Он свысока осматривал толпу полицейских в прихожей.
– Что ты натворила, черт побери? Ограбила национальный банк?
Майя Ларссон чуть заметно пожала плечом.
«Вот тебе и доверие, и открытый разговор», – подумала Анна-Мария, ощущая всем телом, что ей хочется провалиться сквозь землю.
Они с коллегами поплелись за фон Постом в кухню. Дело шло небыстро. Каждый старался оказаться последним в надежде, что ему не хватит места и будет позволено дожидаться снаружи. Хуже школьников.
Войдя в кухню, все стали переглядываться. Фон Пост и Майя Ларссон уселись с двух сторон от магнитофона, который фон Пост установил на стол.
«Я не хочу туда садиться, – подумала Анна-Мария. – Получится слишком близко. Почему кухня такая маленькая?» В конце концов она решила присоединиться к коллегам, выстроившимся возле мойки, переминаясь с ноги на ногу, покашливая, разглядывая бахрому на ковриках, не зная, куда девать руки.
– Итак, Майя Ларссон, – начал Карл фон Пост твердым голосом, – когда с тобой беседовала Ребекка Мартинссон, ты ни словом не обмолвилась о том, что у твоей кузины Суль-Бритт был роман. Ты готова рассказать об этом сейчас?
Майя Ларссон молчала несколько секунд, которые показались всем вечностью. Затем она закурила сигарету и сделала две затяжки, прежде чем ответить.
– Я думала, следствием руководит она.
– Теперь уже нет. А я думал, что ты хочешь с нами сотрудничать. Твою кузину убили. Не странно ли, что ты не хочешь помочь полиции?
«Боже, помоги нам всем», – подумала Анна-Мария.
– Ты молодо выглядишь, – проговорила Майя Ларссон. – Сколько тебе лет?
– Сорок пять. Я просто делаю свою работу, понимаешь ли.
Фон Пост подался вперед и положил ладонь на ту сторону стола, где сидела Майя. Она отодвинулась.
– С кем у нее был роман?
– Ты выглядишь моложе. Намного моложе.
Майя чуть качнула головой вправо-влево, разглядывая его лицо.
– Пластической операции ты не делал, но ботексом пользуешься, да?
Фон Пост убрал руку. Его взгляд невольно скользнул в сторону выстроившихся в ряд полицейских.
– Нет, на самом деле нет, но…
– В этом нет ничего плохого – заботиться о своей внешности. Почему бы и нет? Особенно если тебя очень волнует, как ты будешь выглядеть в СМИ. А ногти у тебя какие аккуратные! Будь у меня деньги, я бы тоже делала маникюр в салоне.
Фон Пост открыл рот и снова его закрыл. В конце концов он спросил:
– Почему ты солгала?
– Я солгала?
– Ты не рассказала, что у Суль-Бритт был любовник. Ведь Ребекка Мартинссон спрашивала тебя об этом?
