Книга Трансформация войны - Мартин ван Кревельд

В отношении применяемого оружия война также всегда ограничивалась правилами. Если бы вооруженный конфликт состоял просто в применении силы в той степени, в какой это необходимо для достижения собственных целей, как постулируется в мире Клаузевица, тогда не должно было бы существовать такого рода ограничений. Однако на самом деле они есть в любой цивилизации, в которой известна война, в том числе и в нашей.

Список видов оружия, объявлявшихся по той или иной причине, «нечестными», длинен и начинается с оружия, применявшегося еще в античности. Ранний пример связан с Парисом, который похитил царицу Елену, а затем женился на ней. Излюбленным оружием Париса, более искусного в любви, чем в бою, был лук. Поэтому Илиада наделяет его длинным списком оскорбительных прозвищ, таких, как «трус», «слабак» и «женщина». Из сыновей Теламона, Аякса и Тевкра, оружием первого было копье, и он считался великим героем. Другой же был превосходным стрелком из лука, но, показав хорошие результаты на поле боя, тем не менее укрывался за щитом своего более сильного товарища, как «ребенок прячется в юбке своей матери». Презрение к луку выказывается не только в эпических поэмах. Плутарх писал, что Ликург, желая привить смелость своим спартанцам, запрещал им пользоваться луком.

Поскольку религия греков была антропоморфной, неудивительно, что похожие различия преобладали и на Олимпе. В одной из своих пьес Еврипид обвиняет самого Геракла в трусости, говоря, что тот предпочитал стрельбу издалека рукопашной схватке, боясь подставлять себя под копья в передней шеренге. Бог моря Посейдон, отличительным оружием которого был трезубец, считался более сильным и намного более мужественным, чем Аполлон со своим серебряным луком. Богини различались в соответствии со своим вооружением. Сильнейшей была дева Афина, богиня войны, носившая доспехи и вооруженная копьем. Она была любимицей отца среди младшего поколения богов и намного превосходила силой своих сестер, богиню охоты Артемиду и богиню любви Афродиту — и та и другая использовали лук.

Нетрудно догадаться, почему оружие, которым можно было поразить издалека, так не любили. Как вполне ясно дает понять Гомер, оно не давало возможности как следует проверить мужественность, поскольку позволяло такому слабаку, как Парис, сначала ранить могучего Диомеда, а затем убить Ахиллеса, величайшего из когда-либо живших героев. Персы, напротив, выражали свой идеал мужественности поговоркой, что мужчина должен делать три вещи: держаться в седле, стрелять из лука и говорить правду. В отличие от них, западная военная традиция считала стрельбу из лука низостью. Хотя лук считался отличным оружием для спорта и охоты, применение его в бою можно было оправдать лишь волей обстоятельств. О силе этой традиции может свидетельствовать тот факт, что на протяжении полуторатысячелетнего периода, известного как «Древний мир», такие средства дальнего действия, как лук и праща, считались оружием бедняков. Ни один уважающий себя гоплит или легионер не опустился бы до применения такого оружия. Отряды лучников, пращников, а зачастую даже и метателей дротиков, набирались из представителей низших слоев общества или чужеземных полуварварских народов, таких, как скифы, которые использовали также для того, чтобы следить за порядком в Афинах. В римской армии такие подразделения и такие воины не имели даже нормального военного статуса. Несмотря на большой вклад в ведение войны, они назывались auxilia (вспомогательные войска) и должны были служить дольше по времени и за меньшее жалование, чем легионеры.

Когда на смену античности пришло Средневековье, в разных странах судьба лука в разных географических областях складывалась по-разному. Византийцы, армия которых в значительной степени состояла из наемников, происходивших из русских степей, позаимствовали у последних метод ведения борьбы верхом на лошади и с использованием дальнобойного оружия. Франки, основавшие Меровингское королевство на западе, предпочитали рукопашные бои с применением копий, мечей и топоров. Впоследствии, оседлав лошадей и став рыцарями, франки продолжали сражаться лицом к лицу с противником. Как и в античности, лук оставался оружием второго сорта. «Песнь о Роланде», великая эпическая поэма каролингского рыцарства, в первых стихах высмеивает мусульман за то, что они избегали ближнего боя и полагались на метательные снаряды. Второй Латеранский Собор в 1139 г. пытался наложить запрет на использование самострела, считавшегося слишком жестоким — проще говоря, слишком эффективным — оружием, чтобы применять его против христиан. Но лучше всего этот запрет можно объяснить, имея в виду социальный статус лука. Эдуард I, Эдуард III, Генрих V, а также Вильгельм Завоеватель своими победами обязаны в основном именно луку, изначально похожему на используемый норманнами, а впоследствии позаимствовавшему более удлиненную форму у воинов валлийских (кельтских) племен, для которых он был национальным оружием. Тем не менее сами монархи не стреляли из лука и даже мысли не допускали о том, чтобы их сыновья или представители высшей феодальной знати могли упражняться в стрельбе, кроме как ради забавы. Можно объяснить эту ситуацию и противоположным образом: одной из причин нелюбви к луку было как раз то, что он был дешев и, следовательно, доступен всем, а потому и недостоин олицетворять высокий социальный статус воюющего.