Долли вздрогнула от громкого телефонного звонка прямо под ухом и, взяв трубку, раздраженно сказала:
— Да?
— Принцесса, почему ты такая грустная сегодня?
Этот хрипловатый голос, от которого замирает сердце! Она хотела ответить что-нибудь резкое, но не смогла. И с ужасом почувствовала, что сейчас прилюдно разрыдается, зальет слезами весь полицейский отдел.
— Я подумал, что не стоит афишировать наши отношения, зачем давать пищу для сплетен. Ты согласна?
— Да, — прошептала Долли. — Откуда ты звонишь?
— Из дома. Мне придется уехать на неделю, грозный Кларк уверен, что в Лос-Анджелесе без меня не обойдутся.
— А что случилось? — Ее голос дрожал и срывался от волнения.
— Одни из моих бывших подопечных сегодня утром ограбил инкассаторскую машину, мне придется помочь местным ребятам найти его и доставить с почетом в тюрьму. — Ральф немного помолчал. — Но я скоро вернусь. Пожелай мне удачи, принцесса.
— Будь осторожен! Пожалуйста, ковбой, не лезь под пули.
— Договорились.
Долли еще несколько секунд прижимала к уху трубку, вслушиваясь в короткие гудки, потом медленно опустила ее на рычаг. Ну вот, только этого не хватало! Она готова была броситься в кабинет Кларка и потребовать, чтобы ее тоже немедленно отправили в Лос-Анджелес, но вовремя удержалась от этого бессмысленного и глупого поступка.
Целая неделя! Но чем же заполнить эти вечера, долгие и тягучие, когда стрелки на часах словно нарочно ползут по циферблату со скоростью улитки. Можно сходить в кино или на выставку, но в одиночестве это не доставит никакого удовольствия. И все равно ведь придется возвращаться в пустую квартиру, где за неделю вещи словно пропитались запахом Ральфа и хранят следы его рук…
Постепенно жизнь вошла в прежнюю колею. На Долли буквально обрушились проблемы, работы значительно прибавилось. После удачно проведенной операции с Гамильтоном, позволившей раскрыть и засадить за решетку целую преступную группировку, занимавшуюся похищением и торговлей детьми, начальство в лице Кларка стало намного лучше относиться к Долли.
Теперь ей доверяли не только простенькие дела о мелких кражах, но и серьезные, сложные и запутанные, где требовался ясный аналитический ум и способность держать в памяти множество фактов.
Ральф позвонил еще раз, но лишь для того, чтобы сообщить о задержке. Долли понимала, что в этом затянувшемся ожидании нет его вины, но все равно чувствовала себя обиженной. И приучалась понемногу к мысли, что с любовью покончено, что даже его возвращение ничего не изменит. Сначала было очень больно, а воспоминания о жарких ласках, о прогулках по берегу океана, о нежных словах преследовали неотступно.
Потом стало немного легче, и Долли решила, что излечилась полностью. Но ощущение пустоты в сердце не давало покоя. Однажды вечером она зашла в кафе недалеко от дома, чтобы поужинать. Готовить для себя одной было совсем уже нелепо, к тому же это напоминало об обещанном Ральфу, но так и не состоявшемся пире.
Заказав стейк и бокал вина, Долли задумчиво разглядывала посетителей, сидевших за столиками, стараясь не задерживаться взглядом на влюбленных парочках. Вид счастливых людей, обнимающих друг друга, в последнее время будил в ней, помимо воли, зависть. И она с грустной усмешкой подумала, что потихоньку превращается в старую деву.
— Долли? — Раздался над ухом вопрошающий взволнованный голос. — Неужели это ты?
Она подняла глаза и в первое мгновение не узнала этого человека. Но уже в следующую секунду воспоминание о том, что случилось почти восемь лет назад, обожгло ее.
— Дин? — Она недоверчиво покачала головой, разглядывая сильно изменившегося художника. — Вот так встреча! Садись, что же ты стоишь.
Он опустился на стул напротив нее с какой-то робостью. Длинные нервные пальцы теребили краешек скатерти, на бледных губах застыла неловкая улыбка. Он был в выцветших джинсах и растянутом пуловере, длинные волосы, уже не такие густые, как прежде, собраны сзади в хвостик. Дин очень сильно похудел и казался похожим на голодного подростка, сбежавшего из дома.
— Как ты поживаешь, чем занимаешься? — спросила Долли со скрытой жалостью.
— Так, ничего интересного. — Он упорно не смотрел ей в глаза. — А ты?
— Последовала твоему совету и устроилась на работу, — с усмешкой сказала она. — Заказать тебе что-нибудь?
— Неужели по мне уже так заметно, что я нищий? — вдруг раздраженно воскликнул он. — Черт возьми, я не позволю, чтобы за меня платила женщина.
Долли потупилась: пожалуй, действительно не стоило задавать вопрос столь прямо. Но Дин так плохо выглядел, что она не удержалась. Все-таки это человек был ее первой любовью. Теперь воспоминание о пережитой тогда боли не вызывало ничего, кроме легкой грусти. В конце концов, все когда-то проходят через это испытание. Кто-то ломается, а кто-то, как Долли, становится сильней.
— Извини, я не хотела тебя обидеть. — Она накрыла ладонью его холодную руку. — Если хочешь, мы можем зайти ко мне, я хотя бы сварю кофе.
Он потерянно кивнул и покорно двинулся за ней какой-то шатающейся неровной походкой. Тори встретила гостя безо всякой радости, громким тревожным лаем. И Дин испуганно отскочил в сторону, едва не опрокинув вазу с цветами.
— Не бойся, моя малышка просто очень ревнивая особа. — Долли провела художника на кухню и усадила за стол. — Может быть, тебе все-таки сделать бутерброд?
Он отрицательно покачал головой и огляделся по сторонам.
— Ты неплохо устроилась. — Здесь, в отличие от кафе, Дин явно почувствовал себя более уверенно. — Да, имея деньги, можно жить, как хочется, а не рисовать целыми днями эти паршивые рекламные картинки.
— А ты по-прежнему этим занимаешься?
— Ну да, надо же как-то зарабатывать. — Он нервно потер руки. — Проклятые критики и искусствоведы не желают признавать моего таланта. Но ничего, когда-нибудь и я разбогатею…
Долли только пожала плечами: этот человек, изменившись внешне почти до неузнаваемости, в душе остался таким же, как и восемь лет назад. Разглядывая его бледное лицо с впалыми щеками и острым подбородком, она недоумевала: как можно было влюбиться в него?
— Если я могу тебе как-то помочь, — начала она.
— Я не нуждаюсь в подачках! — злобно перебил Дин и вдруг, с грохотом отбросив стул, вскочил. — Все вы одинаковые! Ненавижу!
— Успокойся, пожалуйста. — Долли уже начинала понимать, что он невменяем. — Если тебе это так неприятно, зачем ты согласился зайти ко мне?
— Не знаю, — тихо ответил он. — Я, пожалуй, лучше пойду.
Долли молча проводила его до двери. Уже стоя на пороге, Дин проговорил с какой-то тоской в голосе:
— Ты единственная, кто любил меня по-настоящему.
Он махнул рукой и не оглядываясь принялся спускаться по лестнице. Долли проводила его расстроенным взглядом. Зачем именно сейчас судьба устроила эту встречу с прошлым? Может быть, хотела показать, чем заканчиваются влюбленности? Если так, то пример выбран вполне удачно. Правда, Ральф совсем не похож на Дина, он достаточно сильный и уверенный в себе мужчина.
