Натана разбудил какой-то непонятный звук. Он прислушался. Звук повторился: тихое всхлипывание, полное глубочайшей тоски и безысходности. Натан нахмурился, закрывая сердце для глупой жалости, и попробовал заснуть снова. Но всхлипывания не утихали. Он вздохнул и спросил:
— Габриель, что ты плачешь?
— И вовсе я не плачу, — донесся из темноты слабый прерывающийся голосок.
Натан снова вздохнул.
— Габриель, — терпеливо произнес он, — я понимаю, ты не привыкла говорить правду. Но почему бы тебе не попытаться разнообразия ради хотя бы разок признать очевидное?
Она пыталась игнорировать его, но даже само звучание его голоса непостижимым образом согревало ее, несло утешение. Человеческий голос во мраке безжалостной и равнодушной ночи.
— Как думаешь, почему я плачу? На этом чертовом диване спать просто невозможно!
— Ну, у тебя же есть возможность выбора, — вкрадчиво заметил Натан.
Ага, выбор между Сциллой и Харибдой! Провести остаток ночи на этом пыточном ложе — или вернуться на кровать, к Натану. Вот и выбирай тут! Всхлипнув, молодая женщина снова сгребла в охапку одеяло с подушкой и отправилась в обратный путь. Скользнув на кровать, она вытянулась на самом краешке, тщательно следя, чтобы даже краем рукава не задеть Натана.
— Осторожней, свалишься!
Судя по всему, ее поведение немало забавляло молодого человека. Именно веселье в его голосе и стало последней соломинкой, сломавшей спину верблюда. Габриель взорвалась. Включив свет, она уселась в постели, отбросила с лица спутанные пряди волос и негодующе воззрилась на Натана.
— Скажи, какого черта ты заставил меня ехать с тобой?
— Просто так. В тот момент мне казалось, что это не такая уж плохая идея.
— Я говорю серьезно! — прошипела Габриель.
Натан и сам уже это видел. Строптивая упрямица, очаровавшая его еще тогда, на пробах, вернулась. И как вернулась! Щеки раскраснелись, васильковые глаза метали молнии, грудь бешено вздымалась. Лучше бы он сейчас не глядел на грудь, уж слишком взбудоражило его увиденное!
— А ты как думаешь? — ответил Натан вопросом на вопрос. — Потому что я был чертовски зол на тебя. Вот почему.
— И где тут логика? Самым разумным в твоей ситуации было бы постараться больше никогда меня не видеть. Разве нет?
— Знаешь, когда в деле замешан секс, не всегда принимаешь разумные решения, — ответил молодой человек резко.
Габриель снова поникла.
— Да. Тут ты прав, — убито подтвердила она.
В принципе Натан планировал досыта насладиться победой. Сделать Габриель своей, познать каждый дюйм ее тела, как завоеватель дюйм за дюймом осваивает покоренную страну. И лишь потом раз и навсегда изгнать обманщицу из своей жизни. Раз и навсегда.
Но пока как-то не складывалось. Перед ужином время было явно неподходящее. Да и теперь тоже, хотя, казалось бы, никаких явных причин тому Натан найти не мог.
Напротив, по всем законам жанра, лучше и придумать было нельзя. Всхлипывающая красавица, нуждающаяся в утешении, а рядом он, Натан, причем совершенно обнаженный. Просто бери и пользуйся, не упускай шанс.
Будь на месте Габриель любая другая женщина, Натан так и сделала бы: притянул к себе, поцелуями стер слезы с хорошенького лица. О, ему хватило бы умения и опыта, чтобы заставить ее забыть все печали и застонать в его объятиях от наслаждения, умоляя взять ее. Но сейчас он почему-то не мог так поступить. Губы Габриель дрожали, в глазах стояли слезы, она выглядела такой беззащитной и трогательной, что…
Натан попытался прогнать прочь непрошеную жалость. Наверняка она снова играет какую-то роль! Однако, даже твердя себе это, он нутром чуял: Габриель и не думает притворяться. С какой стати ей прикидываться плачущей посреди ночи, когда он, ее единственный зритель, спит крепким сном?
Сердито тряхнув головой, Натан вылез из кровати, натянул трусы и улегся обратно.
— Ты… ты что? — В голосе Габриель слышались истерические нотки.
Натан хмыкнул.
— Избавляю тебя от страхов, что покушусь посреди ночи на самое дорогое, что есть у женщины, — ответил он. — Видишь? Теперь я абсолютно благопристоен.
Благопристоен? Да облачись он хоть в вечерний костюм или замотайся с головы до пят в мешковину, Габриель все равно точно так же обмирала бы при каждом взгляде на него. Мучения Габриель усиливало и то, что ей нелегко было смириться с мыслью, что, если бы Натан попытался соблазнить ее, ему бы удалось это без малейшего труда. А еще сложнее было смириться с другой мыслью: неужели он больше не хочет ее соблазнить?
— Ну, глупышка, иди же сюда, — почти ласково произнес он, притягивая Габриель к себе.
— Нет! — Она попыталась отстраниться, избежать соприкосновения с теплой и твердой грудью Натана. — Убирайся!
Но он уже легонько поглаживал шелковистые локоны Габриель, дивясь тому, какие они мягкие и нежные. И вся она такая мягкая и нежная. Благоухание шампуня ласкало ему ноздри свежестью. И Натана впервые в жизни охватило острое, граничащее почти с физической потребностью желание защитить эту женщину, уберечь от всех бед, прикрыть собой от зла и обид жестокого мира. Странно и нелепо. Он сам не мог понять, что за муха его укусила. Понимал лишь, что случилось это на редкость не вовремя.
Габриель уже не сопротивлялась. Хотя губы ее еще бормотали слабые протесты, тело уже блаженно расслабилось, прижимаясь к надежному и крепкому телу Натана.
— Давай спи, — прошептал он.
Всхлипнув в последний раз, Габриель совсем по-детски прижалась к нему. И до чего же ей стало тепло и уютно! Совсем как в детстве, когда найдешь прибежище от страхов и неуверенности в объятиях кого-то большого и сильного, кто защитит, утешит и согреет своим теплом. Но это, напомнила она себе, всего лишь иллюзия, видимость. Это и называется выдавать желаемое за действительное. К реальности не имеет ровным счетом никакого отношения.
И все же лежать в обнимку с Натаном было удивительно приятно. Он легонько поглаживал ее по голове, и эти почти невесомые, гипнотические прикосновения убаюкивали молодую женщину. Сейчас Габриель не могла бы отодвинуться, даже если бы захотела. Но она не хотела отодвигаться.
Последнее, о чем она еще успела подумать, уплывая в страну спокойных ночных снов, было: вот самая лучшая проверка чувствам. Вот как надо провести ночь с мужчиной, прежде чем переспать с ним в привычном смысле этого слова. Близость — но в ином, нерасхожем понимании. Не спешить срывать неспелые горькие плоды наслаждения, а медленно, не торопясь, ждать, пока они созреют сами. Как же теперь Габриель жалела о своей неразумной поспешности!
10
Проснувшись поутру, Габриель обнаружила, что место на постели рядом с ней пустует. Да и в комнате Натана нет. Но не успела она как следует протереть заспанные глаза, дверь отворилась и он появился на пороге в костюме для фехтования. И сердце молодой женщины птицей устремилось к нему.
