ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Не верю!
Кариcса Льюис рухнула в шезлонг. Ее так и подмывало бросить мобильник в ближайший пруд. Сегодня удача отвернулась от нее. Она, наверное, могла бы снести голову даже Фреду, любимой керамической лягушке.
Но вместо этого Кариcса вдохнула побольше воздуха, сжала зубы и понизила голос:
— Питер, как ты можешь так со мной поступать? Мы с ребятами рассчитывали на тебя.
Ее бойфренд с восьмимесячным стажем — восемь далеких и чересчур длинных месяцев — пробубнил:
— Ну, понимаешь, ты не должна так много требовать от людей. Лично я сыт по горло твоими капризами.
Кариcса покачала головой и погрузилась в размышления. Разве она капризна? Неужели попросить Питера сыграть пасхального кролика для городских детей значит требовать слишком многого? У этого парня нет сердца.
— Питер, это важно для меня, — попробовала она зайти с другой стороны. — Пожалуйста, сделай это ради меня!
— Прости, Кариcса, но думаю, нам лучше расстаться.
Сердце на две секунды остановилось, потом всплеск адреналина снова подтолкнул его.
— Ты бросаешь меня? Почему ты, слабое, бесхребетное животное, гадкий...
Ее уже никто не слышал — в трубке раздались короткие гудки. Кариcса позволила себе издать вопль отчаяния, вскочила и начала прыгать на одном месте. Очень похоже на раскапризничавшегося двухлетнего малыша.
— Ну, что уставился? — накинулась она на Фреда. В этот момент широкая лягушачья ухмылка казалась скорее самодовольной, чем успокаивающей. — Где мне теперь найти пасхального кролика?
Причина всех бед — время года.
У нее на Пасху всегда дела идут наперекосяк.
На Пасху умерли ее родители. Ей было три года. Год спустя ее удочерила семья, вылезшая прямо из ада. И она постоянно возилась с разными неудачниками вроде Питера, лишь бы не остаться наедине со своими воспоминаниями о детских годах.
Да, на Пасху лезет всякая мерзость. И похоже, этот год не будет исключением.
— Папа говорит, что надо посмотреть под кустом, — раздался из-за забора высокий детский голосок. — Хотя каждый знает, что пасхальному кролику прибыть еще рано. Сейчас он тренируется в прыжках, чтобы быть готовым к следующей неделе.
Кариcса заметила вспышку красного среди ветвей эвкалипта, росшего возле забора. Яркая ткань кончалась над поцарапанными коленками, заклеенными пластырем с изображением Микки-Мауса.
— Ммм, наверное, ты права, — отозвалась Кариcса, надеясь, что крохотное создание, которому принадлежали поцарапанные коленки, знает, как слезть с веток. Ей было бы очень неприятно, если бы малышка упала.
Кариcса уже слышала о новых соседях, переехавших меньше недели назад. Одинокий отец с девочкой лет шести. Девушка все не находила времени познакомиться с ними.
Или, может быть, правильнее назвать другую причину: она мельком бросила взгляд на отца, разгружавшего вещи. Длинные стройные ноги, твердые аккуратные ягодицы. Когда он наклонялся, джинсы обтягивали их, точно кожа. Заглядевшись на него, она въехала в контейнер с мусором. И это окончательно рассеяло ее планы поприветствовать нового соседа.
— Как тебя зовут, солнышко? — спросила Кариcса, надеясь, что дружелюбный разговор заставит девочку слезть с дерева. — Меня зовут Кариcса.
— Я Молли Джейн Эллиот, — объявила малышка так, будто провозглашала титул, дарованный королевой. — Но ты можешь звать меня Молли.
Улыбаясь, Кариcса подошла ближе к забору и уставилась на нижние ветви дерева, все еще не видя лица девочки.
— Рада познакомиться с тобой, Молли. Хочешь спуститься вниз и увидеть Фреда? Это моя любимая лягушка. Но у меня много других.
Молли колебалась не больше двух секунд. Затем сползла по стволу и не очень грациозно приземлилась у подножия дерева.
— С тобой все в порядке, солнышко?
— Да, я так всегда спускаюсь, — кивнула Молли и гордо вздернула подбородок.
Кариcса изумленно уставилась на лицо Молли. Ее поразило невероятное сходство девочки с собственными фотографиями в том же возрасте. Те же растрепанные светлые кудри, настороженные голубые глаза, в которых горит предупреждение: НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ, МОЖЕТ, Я И КАЖУСЬ МАЛЕНЬКОЙ, НО Я МНОГОЕ ВИДЕЛА.
— Какая ты смешная, Кариcса, — очаровательно прошепелявила Молли.
— Потому, что я тоже не могу найти пасхального кролика, помнишь?
Теперь Молли побежит к своему папе и расскажет об их психованной соседке, которая так смотрит на его дочь, словно хотела бы иметь ее, как свою собственную. Что, в общем, конечно, было правдой: Кариcса бы все отдала, чтобы иметь свою семью, любящего мужа, восхитительных детей и белый забор.
К несчастью, у нее был только забор. Она неделю мучилась с волдырями, но поставила этот проклятый забор и покрасила его.
В одном она не сомневалась: когда у нее будет собственная семья, они будут любить и поддерживать друг друга. Короче, представлять собой полную противоположность семье, в которой она росла.
— Ты говорила, что у тебя есть несколько лягушек, — напомнила о себе Молли.
— Конечно. Но может быть, прежде чем уйти поиграть, сперва спросить у папы?
Молли покачала головой. Светлые локоны запрыгали вокруг пухлых щечек, в глазах сверкнул вызов.
— Ну, уж нет. Он, как всегда, загонит меня домой.
И будто по подсказке громкий голос донесся с веранды соседнего дома:
— Молли Джейн! Время обедать. Домой! Сейчас же!
Ни «пожалуйста». Ни терпеливых уговоров. Ни ласковых слов любви...
Да, Кариcса знала, какие чувства вызывает такое обращение. Обида жива и до сих пор, хотя прошло двадцать лет.
— Не хочу! — крикнула в ответ Молли, скрестила на груди руки и топнула ногой. Кариcса спрятала улыбку
В городе ходили слухи, что отец Молли один воспитывает дочь. Кариcса из этого сделала вывод, что он разведен. По неухоженному виду и мятежному настроению девочки чувствовалось, что она давно живет без матери.
И зачем мистер Эллиот переехал сюда? Чтобы быть подальше от своей бывшей? Если дело обстоит так, то он законченный эгоист.
— Молли! Я сказал «сейчас же»!
Решив не обострять ситуацию, Кариcса предложила:
— Молли, почему бы тебе и впрямь не пойти пообедать? А я поговорю с твоим папой. Может быть, он разрешит тебе прийти позже?
— Правда? — Лицо девочки озарилось надеждой.
Кариcса улыбнулась и кивнула, надеясь, что сможет уговорить это чудовище разрешить дочери провести немного времени с незнакомой особой. Впрочем, она не собиралась долго оставаться незнакомой.
