Тигрица показалась еще несколько раз, двигаясь неизменно в направлении с севера на юг.
Старик спокойно наблюдал за поведением зверя. Он следил за каждым его движением, чтобы понять, в каком месте непроглядной чащи тигрица развернется, чтобы вновь прийти к исходной точке на севере.
– Что ж ты медлишь? – бормотал он себе под нос. – Я ведь уже здесь, я жду тебя. Я по тебе соскучился. Иди ко мне. Я, Антонио Хосе Боливар Проаньо, готов к встрече с тобой. И не думай, что ты сможешь вывести меня из терпения. Чего-чего, а уж терпения мне не занимать. Ты, конечно, зверь необычный, в этом у меня нет никаких сомнений. Я вот только не могу понять, в чем причина такого странного твоего поведения. Или ты тварь слишком умная, или просто донельзя отчаянная. Почему бы тебе не обойти меня по кругу и не сделать ложный выпад, чтобы спровоцировать на выстрел? Почему ты не заманиваешь меня за собой на восток? Не понимаю. Ты идешь с севера на юг, затем пропадаешь из виду, разворачиваешься где-то к западу от меня и снова выходишь в ту же точку, чтобы опять оказаться у меня на виду. За кого ты меня держишь? Думаешь таким образом перекрыть мне путь к реке? Похоже, что так. Значит, я разгадал твой план. Хочешь, чтобы я отступил, ушел в чащу, где за мной будет удобнее охотиться? Нет, подруга, я не такой дурак. А ты, оказывается, вовсе не так умна, как я предполагал.
Иногда он видел тигрицу по несколько секунд кряду и с довольно близкого расстояния. Несколько раз он даже вскидывал ружье, готовясь выстрелить, но каждый раз опускал оружие, чтобы не рисковать попусту. Он знал, что ему нужно уложить зверя с первого раза. Если картечь только ранит тигрицу, то она не даст ему времени перезарядить оружие. К сожалению, старое ружье требовало починки. В последние годы при нажатии на один курок оно стреляло сразу из двух стволов. На обычной охоте Антонио Хосе Боливар расценивал это не как неудобство, а скорее как индивидуальную особенность своего оружия, порой даже полезную. Другое дело – сейчас. Времени на второй выстрел у него уже не будет. Час шел за часом, и когда стало смеркаться, Антонио Хосе Боливар понял, что план зверя состоял вовсе не в том, чтобы оттеснить его в лесную чашу в восточном направлении. Нет, оказывается, он был нужен кошке именно здесь, на этом самом месте. И она, загадав противнику такую загадку, просто дожидалась темноты.
Старик прикинул, что в его распоряжении остается не более часа. Потом сумерки должны были резко смениться темнотой. За это время ему предстояло уйти с казавшегося таким безопасным склона холма и не только добраться до берега реки, но и найти себе место для ночлега.
Он дождался того момента, когда тигрица, закончив очередной проход с севера на юг, развернулась и скрылась в зарослях. Выждав буквально несколько секунд, он со всех ног бросился бежать по направлению к реке.
Попавшийся ему на пути участок, когда-то расчищенный колонистами под поле, позволил старику выиграть немного времени. Кроме того, бежать по открытой местности можно было с ружьем наперевес, а не заброшенным за спину. Антонио Хосе Боливар прикинул, что при определенном везении он доберется до реки раньше, чем кошка обнаружит его исчезновение и раскусит план его побега. Кроме того, он знал, что на берегу, неподалеку находится заброшенный лагерь золотоискателей, где можно будет переночевать.
Услышав шум воды, он возликовал. Река была совсем близко. Ему оставалось лишь спуститься по откосу, поросшему папоротником. Каких-то пятнадцать метров почти ровного склона – и он в сравнительной безопасности, на берегу. Но в этот самый миг самка набросилась на него.
Увидев, что человек – не то противник, не то жертва – куда-то скрылся, самка, должно быть, пустилась в погоню с такой скоростью, что успела поравняться с бегущим стариком и подойти к нему вплотную.
Ягуар в прыжке опустил на плечи Антонио Хосе Боливара передние лапы, и тот, не удержавшись под такой тяжестью, кубарем скатился вниз по прибрежному откосу.
Не переведя дыхания и не оправившись от падения, старик вскочил на ноги и, выхватив из-за пояса мачете, приготовился к последней схватке.
Стоявшая на краю откоса самка хлестала себя хвостом по бокам, но почему-то медлила с решающим прыжком. Взгляд ее был устремлен на человека, маленькие уши ловили каждый шорох, раздававшийся в сельве, но она продолжала неподвижно стоять на месте.
Не понимая, что случилось с диким зверем, старик не стал тратить время, чтобы докопаться до причин такого странного его поведения. Медленно, стараясь не делать резких движений, он стал пробираться к ружью, упавшему в то время, когда он скатывался по откосу. При этом он тихо, одними губами повторял:
– Почему? Почему ты не нападаешь? Что это за игры? Что еще ты задумала?
Он дотянулся до ружья и поднял его. Вот приклад уже приставлен к плечу, мушка застыла перед глазами. На таком расстоянии он не промахнется.
Все это время самка, стоявшая над Антонио Хосе Боливаром, не сводила с него глаз. Вдруг она устало и тоскливо зарычала и легла на брюхо.
Ответом на рык тигрицы был слабый стон, раздавшийся где-то поблизости. Антонио Хосе Боливар все понял и, опустив ружье, пошел на звук. Не прошло и минуты, как старик нашел то, что искал.
Самец оказался меньше самки по размеру и к тому же сильно исхудал. Да что там: если говорить честно, то от него остался лишь скелет, обтянутый кожей. Он лежал, прижавшись спиной к стволу поваленного гниющего дерева. На боку ягуара зияла рана от пули. Зверь едва дышал, и с первого взгляда было видно, что он испытывает страшные мучения.
– Вот, значит, чего ты добивалась, – покачав головой, сказал Антонио Хосе Боливар. Затем, задрав голову, он во весь голос прокричал продолжавшей наблюдать за ним самке: – Чего ты от меня хочешь? Чтобы я добил его? Чтобы он больше не мучился, изводя и тебя своими страданиями?
Жалобно взвыв, самка скрылась за краем откоса.
Старик подошел к умирающему ягуару и погладил его по голове. У зверя едва хватило сил приподнять веко и посмотреть на того, кто пришел избавить его от мучений. Антонио Хосе Боливар аккуратно, не касаясь раны, осмотрел ее и увидел, что несчастное создание заживо сжирают муравьи.
Он приставил оба ствола к груди самца.
– Ты уж извини меня, приятель. Какой же он все-таки сукин сын, этот гринго. Надо же было так испохабить жизнь всем нам.
Он выстрелил.
Старик не видел, что происходило в тот момент с самкой. Не видел ее, но догадывался, как она мучается там, наверху, испытывая боль и горе, вряд ли отличающиеся от тех чувств, что овладевают людьми, теряющими своих близких.
Старик перезарядил ружье и побрел к берегу, не глядя по сторонам и не опасаясь нападения. Пройдя шагов сто, он оглянулся и увидел самку, спускавшуюся по откосу к тому месту, где лежал мертвый самец.
Когда старик добрался наконец до заброшенного лагеря золотоискателей, было уже почти темно. Сквозь полумрак он успел разглядеть, что ливни разрушили сплетенную из тростника хижину. Обеспокоенный, Антонио Хосе Боливар обошел лагерь и, к своей радости, обнаружил неподалеку лежавшее вверх дном на песке каноэ.
