Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
Все началось с того, что мне пришла в голову интересная идея, и я так увлекся ею, что даже забыл про концентрацию. Я размышлял над ней дня два, пока она не была исчерпана, и потом дал себе слово больше не отвлекаться.
Несколько дней я честно удерживал предмет концентрации в сознании, но потом снова пришла очень интересная мысль, и я не мог отказаться от нее. «Только ненадолго», – сказал я себе. Я начисто забыл о концентрации, и прошло несколько дней, прежде чем я с сожалением оставил эту новую мысль и вернулся к своей основной зубрежке. Я убедил себя, что так дело не пойдет, я должен не сходить с задуманного пути. Дальше все пошло наперекосяк. Помню только, что наступило лето, но я его не заметил. Мне приходили в голову гениальные, как я считал, идеи, ответы на когда-то заданные и неразрешенные вопросы, прояснялись туманные места в прочитанных книгах. Мысли, которые, казалось, я вполне понял, вдруг обретали новый, более глубокий смысл. Снова возникло множество философских проблем – противоположности стали сближаться, а то, что казалось одинаковым, обнаружило различия. Я постоянно боролся с собой, то возвращаясь к концентрации, то по уши увлекаясь. Иногда я говорил: «Хватит! Я буду заниматься только концентрацией!» – но мне подбрасывали такое, что я никак не мог устоять.
Помню, как в одной из экспедиций на Черном море мы вернулись на берег после водолазных работ и увидели, что наш кинооператор Игорь сидит с закрытыми глазами и твердит одну и ту же фразу: «Я буду верен своей жене! Я буду верен своей жене!». Его окружали три хорошенькие девушки: одна сидела на одном колене, другая на другом, а третья стояла за спиной – все три его нежно ласкали. Примерно то же самое было со мной.
Я будто все время читал захватывающие книги, написанные специально для меня. Я продолжал ходить на работу и автоматически выполнять свои обязанности, но моя голова была занята. Для себя я был самым интересным человеком: и учителем, и учеником, и собеседником. Довольно трудно было добираться до нужного места на общественном транспорте. Я садился в трамвай или в автобус и… обнаруживал себя частенько на конечной остановке, когда водитель тряс меня за плечо и спрашивал: «Молодой человек, мы приехали, куда вам надо?». Я ехал в обратную сторону и иногда снова оказывался на конечной остановке. Знакомых я не узнавал и в то время почти ни с кем не общался. Хорошо, что на меня не обижались, а только слегка подсмеивались. Говорили, что разговаривать со мной бесполезно, я все равно ничего не слышал и смотрел сквозь собеседника. Иногда я вспоминал, что у меня есть жена – она высвечивалась ненадолго в сознании, и, если она занималась чем-нибудь своим, я отключался. То же самое и на работе: в течение дня возникал то один, то другой эпизод, какие-то люди, знакомые и незнакомые, а все остальное тонуло во мраке. Времени я совсем не ощущал. Казалось, только что пришел на работу, смотрю, а все уже идут домой. Раньше я ненавидел собрания, а в то лето я их даже полюбил. Я приходил в зал первым, занимал место в последнем ряду, скрещивал ноги на стуле и погружался в концентрацию. Я сидел обычно неподвижно, с прямым позвоночником и открытыми, но ничего не видящими глазами. Правда, было немного неловко, когда потом я находил себя в пустом зале или кто-нибудь из знакомых тряс меня за плечо и говорил: «Собрание-то еще вчера кончилось».
Я бы променял, конечно, это наваждение на конечную цель – жить было так интересно, но во мне взыграло упрямство и любопытство: «А что же тогда в конце пути? Что это за золотое руно, так оберегаемое?». Я вдруг понял, что все эти искушения кто-то как будто специально подбрасывает мне, чтобы отвлечь и не допустить меня к конечной цели. Я вспомнил из мифологии: идти, не оглядываясь и не отвлекаясь. Я вернулся к концентрации и твердо решил выстоять.
Мысли, идеи, откровения по-прежнему кружили мне голову, но теперь я старался только запомнить их, чтобы вернуться потом и насладиться ими. Как будто я был в редкой библиотеке и смотрел на ряды книг с заманчивыми названиями. «Нет, – говорил я себе. – Я прочту это потом».
В концентрации ум не должен участвовать. Это должен быть тупой процесс. Все внимание направлено на объект до тех пор, пока он не откроет своей тайны. Если появляются мысли в связи с объектом концентрации, то получается размазня – размышление на тему, а не концентрация. Мысли, приходившие ко мне, никак не относились к той идее, на которой я удерживал внимание.
Новые соблазны стали уводить меня прочь. На этот раз черт испытывал меня эмоциональными искушениями, и я, конечно, не устоял. Мне показывали изумительные картины, читали чудные стихи, меня завораживали сладкие мелодии, смуглые красавицы исполняли для меня невиданные танцы, а на душе был полный покой и умиротворение.
Внешний мир стал высвечиваться еще реже, к счастью, я взял отпуск и только временами со страхом спрашивал, какое сегодня число. Иногда я всматривался в лицо своей жены, но она вела себя так, будто ничего не происходит. Я отметил, что жена еще не ушла от меня и даже не устроила скандала. Я пытался записывать стихи и запоминать мелодии, но, как только я фокусировался на этом, то терял свое состояние – все равно, как выбегать в фойе во время захватывающего фильма, пытаться что-то записать и снова возвращаться. Все это новое, поступавшее в сознание, приходило извне, не из моей памяти. Стихи читаются непрерывно, запомнить можно только ритм и не больше четырех строк, а за это время пропускаешь другие. Если бы я мог записывать мелодии нотами, а стихи стенографировать…
Не помню, сколько времени так продолжалось, но в один прекрасный день я начал бороться с собой, чтобы вернуться на праведный путь. Я цеплялся за свою идею, как утопающий за соломинку, и повторял только: «Свят, свят, свят». Искушения как будто отодвинулись и теперь лишь издалека, как сирены, манили призывным пением.
В концентрации у меня обозначился прогресс. У моей идеи, говоря образно, появилась некая тень-чувство.
Постепенно концентрироваться стало даже как-то интересно. Теперь, если бы я и захотел отделаться от этого процесса, мне бы потребовались усилия. Непроизвольно я направил все внимание не на идею, а на эту тень. Как сейчас помню, прошло всего несколько дней и… пришло это.
Был вечер. Я собирался лечь спать. Когда я оказался в постели и расслабился, перейдя на вибрационное дыхание, то почувствовал, как со мной стало происходить нечто, чего я никогда не испытывал прежде. Сознание стало расширяться, не теряя объекта концентрации, и стало таким четким, каким оно никогда не было. Я потерял все ощущения тела. Вокруг меня образовался круговорот, я попробовал сопротивляться этому состоянию, но было уже поздно. Меня стало засасывать как бы в большую воздушную воронку, и я полетел через темный туннель в другую реальность. Мне было страшновато, но не очень, я уже начал привыкать к неизвестным состояниям. Все движение произошло в глубине моего существа, где оказалось огромное пространство. В этой другой реальности мое «я» было иным, я мог видеть вещи сразу со всех сторон и изнутри. Моя идея, которую я тщетно пытался понять, предстала передо мною во всей своей простоте. Момент созерцания сопровождался экстазом могучей силы – это восхищение, потрясение, радость познавания, любование красотой увиденного, возведенные в степень! Описать это невозможно, я не могу найти слов. Как будто передо мной отодвинули завесу неба, и я увидел такие тайны! Сначала я думал, что присутствую при этом процессе в качестве случайного зрителя, скажем, созерцаю идею, как Ниагарский водопад, но когда у меня в сознании появился невольный вопрос и вся картина одним гигантским движением перестроилась так, чтобы я мог понять с абсолютной ясностью все интересующие меня аспекты, я понял, что весь этот могучий процесс объяснения происходит для меня лично и что я могу спрашивать сколько хочу малейшим движением воли. Мое сознание не фокусировалось в какой-нибудь одной точке и не перемещалось, чтобы увидеть объект с другой позиции, оно было одновременно везде и видело объект сразу со всех сторон и изнутри, так что объект и субъект были одно.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
