Они въезжают на стоянку возле мотеля, и Мэри Энн расплачивается с таксистом. Майкл жалеет, что не взял с собой денег, хотя какие у него могут быть деньги?
— К твоему сведению, — говорит она, пока они пересекают вестибюль, — я заказала два номера. Это моя уступка реальности.
Он пытается возразить, но уже поздно — менеджер приветствует их.
— Два номера, пожалуйста.
— О нет, — с неподдельной искренностью произносит Майкл, — поберегите свои деньги. Я могу и потесниться.
Она оборачивается и обжигает его взглядом, потом протягивает менеджеру кредитную карточку.
— Реальность такова, — произносит она, — что мы можем себе позволить снять два номера. Майкл кивает в знак согласия.
* * *
Он провожает ее до номера и успевает придержать дверь, прежде чем она ее захлопнула.
— Почему ты это делаешь? Почему я не могу быть с тобой?
— Я тебе уже сказала.
— Могу я хотя бы войти и поговорить с тобой?
Она смягчается.
— Да, конечно.
Он заходит следом и обнимает ее.
— Не надо, Майкл, — говорит она, пытаясь высвободиться.
— Я просто хочу подержать тебя в своих объятиях.
Она постепенно расслабляется в его руках. Он чувствует ее дыхание и чувствует, как прикасается ее грудь к его груди. Он ведь только держит ее в своих объятиях, не претендуя на что-то большее. Но одно легкое движение, и она вновь ускользает от него.
— Нет, так дело не пойдет, — говорит она. — Такое положение дел нас не устроит.
— Тогда давай изменим его.
— Я не могу, Майкл.
Он видит боль, застывшую в ее глазах и хочется облегчить ее, но собственная боль все пересиливает.
— Почему?
— Ты знаешь почему.
— Нет. Скажи мне.
— Потому что я замужем за ним.
Он хватает ее правую руку, подносит к ее лицу, так что кольцо оказывается у нее перед глазами. Кольцо Уолтера.
— Я первый сделал тебе предложение, — говорит он.
Его это выводит из себя. По-настоящему бесит. И он понимает, что этой злости уже сорок лет. Просто до настоящего момента он этого не осознавал.
Он видит, как в глазах ее закипают слезы, но ни одной слезинки не скатывается по щекам. Он напрасно ждет, когда она заплачет.
— Я знаю, — говорит она. — Я знаю, дорогой. Но когда-то в эти прошедшие сорок лет ты потерял свое место в строю. Я знаю, что это несправедливо.
Он пытается отодвинуть стул от стола, но тот не поддается сразу, тогда он набрасывается на него и со всей силы швыряет об пол.
— Тебя волнует, что ты предашь его. Но ты не считаешь предательством то, что покинешь меня, вернувшись к нему? Ты не понимаешь, каково мне это пережить.
— Я понимаю. И я знаю, каково мне это пережить. Я просто не знаю, как мне поступить в этой ситуации. Если бы я знала, что когда-нибудь у меня появится возможность соединиться с тобой, я могла бы строить планы. Добилась бы развода.
— Еще не поздно.
— О Майкл, послушай, что ты говоришь. Посмотри на нас обоих.
Она подходит к зеркалу. Отражение в зеркале возвращает их к реальности. Майкл чувствует, как из него улетучивается воинственный дух. Из него как будто вынули запал.
Она приближается к нему, чтобы обнять его, но теперь он стоит в ее объятиях скованный, злой и неуспокоенный.
— Ты не думаешь головой, милый, — говорит она.
— Нет, конечно, — отвечает он. — Я думаю сердцем.
Но при этом старательно избегает смотреть в зеркало.
Он касается ее губ легким поцелуем и уходит к себе в номер.
* * *
Они стоят у парапета набережной и смотрят на море. Майкл наконец чувствует, что к нему возвращаются знакомые ощущения. Что-то есть в воздухе — его температуре и запахе. Он пахнет солью. И еще ветер так знакомо надувает рубашку. И линия горизонта — там, где океан встречается с небом, — тоже знакома. Сорок лет не могут этого изменить. Может, даже тысяча лет не изменит этого. Он начинает ценить вещи, которые не меняются.
— Здесь ты стояла, когда он делал тебе предложение, так ведь?
— Нет, это было на вокзале.
— Я говорю про Эндрю.
Она поворачивается к нему лицом, и он замечает, как знакомо треплет ветер ее волосы.
Он достает сигарету и прикуривает, прикрывая пламя рукой. Глубоко затянувшись, он немного успокоился.
— Откуда ты знаешь, где Эндрю сделал мне предложение?
— Я был там.
Она молча смотрит на волны.
— Я это знала. Я чувствовала. До того момента, пока мы не поженились. Потом я уже больше не ощущала твоего присутствия.
— Я оставался здесь до тех пор, пока мой младший брат не попал в армию. Тогда я рассудил, что ему я нужен больше, чем тебе. Где сейчас Эндрю, ты не знаешь?
— Не знаю. Он мне не сказал.
— А что, если он тоже приехал сюда?
— Вполне мог. Он любит рыбачить в открытом море. Он не может без этого.
— Значит, он может быть в одной из тех лодок.
Он показывает на кажущиеся точками лодки, что маячат далеко в море. Лиц рыбаков, конечно, не разглядеть.
— Не исключено. Майкл! Постарайся не ожесточиться, как Уолтер.
— Почему ты говоришь об этом?
— Ты был таким беспечным и добродушным юношей, когда я встретила тебя. Успокойся. Мне неприятно видеть, как ты утрачиваешь свойственную тебе доброту. Уолтера нет, и мы не в силах этого изменить. Майкл живет. У него своя жизнь. Я бы не хотела, чтобы он прожил ее в злобе. Не стоит перенимать и его дурные привычки, — добавляет она, указывая на сигарету.
Он обрушивается на нее с гневной тирадой, зная, что его реакция неправильная, полностью противоположная тому, о чем она только что просила. Знает, что лишь подтверждает ее правоту.
Он сам чувствует, как каменеет его лицо.
— Не думаю, что ты вправе давать мне советы. Потому что ты не знаешь, что он чувствует.
— Верно. Этого я не знаю.
— Никогда больше не говори мне, что я ошибаюсь в своих чувствах. Я имею право на его чувства.
— Хорошо, — говорит она. — Я признаю свою ошибку.
Глава двадцать шестая
Эндрю
Эндрю стоит у борта катера, широко расставив ноги, чтобы противостоять качке, и снова и снова закидывает удочку.
Он бросает тяжелый взгляд в сторону берега, пытаясь определить то место, где они стояли в тот вечер, когда он сделал Мэри Энн предложение. Отчасти поэтому он вернулся сюда. Рыбалка — хороший повод для того, чтобы оправдать поездку, но это место на набережной имеет особое значение. Иногда он скучает по нему.
