Вдруг Шарлотта поняла, что это, и, побледнев, отшатнулась. Обернувшись, она увидела, что мальчики повернули головы, они тоже узнали этот звук.
— Машина, — сказал Гавриил. — Это машина того дяди.
Его голосок было едва слышно за грохотом мотора, который был уже совсем близко.
Фрау Манхаут ничего не ответила и только внимательно слушала. Она посмотрела на часы. Было почти без четверти шесть. Видимо, Отто Райзигер вернулся с пересечения трех границ, где в пять часов он должен был закрыть башню Бодуэна. «Он едет на Альбертштрассе, — подумала она, — и наверняка проедет мимо».
Но он не проехал. Жуткий грохот сломанного глушителя через несколько мгновений неожиданно затих. Шарлотта судорожно сглотнула и выглянула в окно. Смотритель башни остановил свою «симку» перед домом и заглушил мотор. Он повернулся к пассажирскому сиденью, что-то взял и вышел, размашисто захлопнув дверцу. В руке у него был деревянный меч, который он, видимо, починил. Фрау Манхаут зажала руками рот и увидела, что Отто нажал на звонок. Он толкнул калитку, которая все еще была открыта, и зашагал по садовой дорожке.
Почти не дыша, она обернулась и посмотрела на детей.
— Мы уже молились сегодня?
Почему-то она сказала именно это. Она и сама не знала, почему. Точнее, понимала, но не хотела допускать этой мысли.
Ей было страшно.
Она подошла к трем партам, за которыми братья уже сложили ладошки. Внизу в прихожей раздавались голоса.
— Отче наш… — начала она.
— Перекреститься, — перебил ее Рафаил. — Мы ведь сначала должны перекреститься.
— Да, ты прав, — сказала фрау Манхаут, поднося правую руку ко лбу.
— Во имя Отца…
Шепотом мальчики повторяли за ней, как она их учила. Шарлотта закрыла глаза и слушала их монотонные голоса.
— Отче наш, сущий на небесах…
Она не будет покорно молчать. Так она решила. Она будет защищаться. Скажет, что это он во всем виноват. Ведь это и в самом деле так?
— И оставь нам долги наши…
— Благодарю вас, господин Райзигер! — раздался голос доктора. — До свидания!
— Не введи нас во искушение…
Внизу захлопнулась входная дверь.
— Но избави нас от лукавого. Аминь.
И тут фрау Манхаут услышала на лестнице шаги доктора. Она моментально решила, что должна выйти ему навстречу, поскольку не хотела, чтобы дети стали свидетелями неприятной сцены.
— Я сейчас вернусь, — сказала она.
Мальчики уже подняли руки, собираясь перекреститься.
— Другой рукой, — быстро подсказала она Михаилу, который поднял левую руку, и пошла к двери.
Как будто все напряжение собралось у нее в руках, она не могла держать их спокойно, будто все время что-то растирала. На улице снова зашумела машина герра Райзигера. На этот раз она не гудела и не грохотала, а пока всего лишь жалобно взвизгивала. Фрау Манхаут открыла дверь и вышла к лестнице.
Доктор как раз поднялся наверх. В руке у него был деревянный меч. Она быстро посмотрела ему в лицо, чтобы понять его настроение, но его взгляд, как всегда, ничего не выражал.
— Герр Райзигер… — начал он.
Мотор на улице вдруг загремел в полную силу. Доктор замолчал на несколько минут и начал снова:
— Герр Райзигер привез меч. Он рассказал…
— Это вы виноваты, — перебила она.
Шарлотта сильно сжала руки. Она не даст себя в обиду. Так она решила, так и поступит.
— Что?
«Он притворяется, — подумала она. — Хочет выйти сухим из воды».
— Вы виноваты, что все зашло так далеко.
Доктор наклонил голову.
— Это не так, — сказал он. — Я не виноват.
— Что?! — переспросила фрау Манхаут с удивлением и злостью одновременно.
Он стал качать головой, при этом глядя в пол.
— Я поступил хорошо. Я делал только хорошее. Я этого не хотел.
«Он не в себе, — подумала она, — похоже, будто он пьян».
Доктор продолжал очень странно мотать головой из стороны в сторону. С улицы снова раздался рев мотора, но голос доктора перекрывал его.
— Он так захотел. Он. Я пытался удержать его. Я пытался. Но…
Он провел рукой по деревянному клинку и сделал шаг вперед. Как будто пошатнулся.
— Я хотел делать добро. Я всегда хотел делать добро.
Хаос и мошенничество. Эти слова снова возникли у нее в голове. И она сказала их вслух:
— Хаос и мошенничество.
Затем фрау Манхаут отошла на пару шагов в сторону, подальше от доктора.
— Хаос и мошенничество. Вот в чем вас обвиняют. Вы всех обманывали. Всегда. Раньше. И сейчас.
На улице в этот момент раздался громкий хлопок. Она испугалась, но доктор как будто ничего не услышал.
— Вы не можете так говорить. Вы не должны так говорить.
Он снова сделал шаг в ее сторону. Она отступила. Почувствовав, что коснулась его слабого места, продолжила:
— Вы не можете принять правду. Вы боитесь ее увидеть. Вы переоценили себя.
— Вы не можете так говорить, — повторил он и стал трясти головой еще сильнее.
Как ребенок, которого уличили в чем-то, чего он не хотел признавать. Вот что ей это напомнило. В следующий момент доктор вдруг кинулся вперед. Она совершенно не ожидала этого и инстинктивно отступила еще на один шаг. Только тогда она поняла, что стояла совсем близко у края лестницы. Но было уже поздно.
— Герр доктор, моя машина не заводится. Не могли бы вы…
Смотритель башни зашел в дом и резко остановился.
— О Господи! — закричал он.
Доктор Хоппе склонился над фрау Манхаут, которая лежала на полу у нижней ступеньки лестницы. Он прижал два пальца к ее шее, подождал несколько минут и поднял глаза.
— Бог дал, Бог взял, — произнес он.
Отто Райзигер покачал головой и медленно перекрестился.
Он не хотел этого. Виктор Хоппе этого не хотел. Он просто хотел отдать ей меч. Только и всего. Но тут она сказала эти слова. Она настаивала. И внутри у него стало расти что-то, что было сильнее него. Внутри у него выросло зло. Он знал об этом. А со злом надо бороться. И об этом он тоже знал.
Часть II
В научных справочниках и трактатах карьера Виктора Хоппе чаще всего была описана следующим образом:
Немецкий эмбриолог Виктор Хоппе получил степень доктора в шестидесятые годы, защитив в университете Ахена блестящую диссертацию о регуляции клеточных циклов. В Бонне он в течение долгого времени занимался проблемой бесплодия и в 1979 году поразил научный мир, получив потомство мышей от однополых родителей. Он возглавил действующую кафедру в университете Ахена, а в 1980 году снова удивил всех, клонировав мышей. Тем самым он оказался первым ученым, которому удалось успешно применить подобную технику на млекопитающих. Спустя три года коллеги обвинили его в мошенничестве. Оказалось, что, руководствуясь его описаниями, опыты повторить невозможно, а сам доктор Хоппе отказался демонстрировать свою методику. В 1984 году, после проверки, проведенной независимой комиссией, он прекратил свою деятельность в университете и отошел от научного мира. Некоторые ученые, спустя некоторое время, сожалели об этом досадном эпизоде, полагая, что с исчезновением доктора Хоппе научный мир лишился большого таланта, другие же продолжали считать его работу дилетантской подделкой.
